– Гребут! – отвечает отец. – Все тут спекулянты.
Лелька смотрит в окно. Мальчишка лет одиннадцати носит вдоль поезда вареную картошку. Она лежит на крышке от кастрюли, дымящаяся, в аппетитно лопнувшей кожице, и Лелька чувствует, что, если она сейчас не съест этой картошки, она умрет.
– Картошки хочу! – кричит Лелька.
– Вот наказание, – сердится мать, но все-таки идет в тамбур и приносит на газете три картошки.
Лелька перебрасывает картофелину с ладони на ладонь, а мальчишка смотрит на нее в окошко. Лелька показывает ему язык, он смеется, но тут к нему подходит какая-то тетка в галошах на босу ногу, берет у него крышку с оставшейся картошкой и быстро идет вдоль поезда, а мальчишка стоит у окошка и смотрит, как мелкими кусочками Лелька ест остывшую картошку.
– Вкусно? – кричит он.
– Ага! – отвечает Лелька. Отец с матерью смеются.
– Дети есть дети, – умиляется мать.
– Ну, этот далеко пойдет, – говорит отец. – С детства с рублем.
– Так ведь война же, Степа, – оправдывает мальчишку мать.
– Ну, не говори, – возмущается отец. – Разве бы ты Лельку пустила торговать?
– Что ты сравниваешь. Мы же иначе живем…
На станции в Голубинке им подали линейку. Лелька боязливо поглядывала на блестящие подрагивающие бока лошади, она не была уверена, что лошадь не перевернет их, потому что лошадь стояла беспокойно, ступала подковами и вообще вела себя так, будто времени у нее в обрез и она не намерена ждать, пока снесут все чемоданы. И с места она дернула резко и с вызовом, и Лелька сидела перепуганная, ухватившись двумя руками за овчину, постеленную на сиденье. И только когда увидела на бугре первые развалины, забыла о лошади и стала удивленно смотреть. Все показалось ей необычным.
За узкую холодную синюю тучу заходило красное холодное солнце. На него можно было смотреть совершенно свободно, не прищурившись, такое холодное оно было. Синяя туча была на солнце как поясочек, а сразу после солнца она становилась все шире и шире и уходила прямо в высокие серые развалины. И от этого казалось, что холодная туча выходит из развалин, что внутри них что-то происходит, Лелька даже услышала, как урчат и фыркают камни.
– Воскресник, – сказал кучер. – Дворец хотят восстановить. Да разве можно голыми руками поднять такое разрушение.
И тогда Лелька услышала песни, потому что они подъехали близко к дворцу, и Лелька увидела много людей, которые носили что-то на носилках, весело стучали лопатами, а на пожарной лестнице стоял человек и писал что-то большими буквами по фасаду.
