Не успел Матвей расположиться за столиком, как рядом возникла мрачная личность, сомнительнобелый фартук которой выдавал принадлежность к благородному сословию официантов. На конопатой физиономии личности изображалось, как счастлива была бы ресторанная жизнь, не шляйся в этот самый ресторан посетители. Беседа с личностью явно обещала жестокие разочарования. Так и вышло.
«Ну, чего вам? А? Нет, текилы не держим. И этого не держим. А? А что это? Ну, виски есть. Нет, больше двухсот пятидесяти грамм крепкого мы не подаём. Или две кружки пива. Да, не И, а именно ИЛИ. И обязательно с закуской. Что значит, какое пиво? У нас всё хорошее, свежее… Как это – тёмное или светлое? Нормальное! Вы что, никогда пива не видели, что ли?! Не морочьте голову, меня люди ждут!»
В конце концов, обоюдовыгодное решение всё же нашлось. Матвей согласился оплатить (а, возможно, даже и съесть) десять каких-то там специальных протрезвляющих сэндвичей и антиалкогольные пилюли, а официант согласился подать виски И кружку пива. Одну. Молчанов, правда, заикнулся ещё и насчёт чего-нибудь покурить, но заикание это было пресечено категорическим официантским «пф!», из-за соседних столиков на Молчанова скосились, как на воплощенного Сатанаила, и даже по всему залу вроде бы нехороший шумок пошел.
Шумок, впрочем, относился не к Матвею. Возбуждённо, возмущенно, а то и просто-таки гневно гомоня, посетители притона греха все как один таращились на эстраду (при этом они так вытягивали шеи и так лихорадочно сверкали глазами, что в искренность гнева праведного верилось с немалым трудом).
Девица, оказывается, уже не пела. Перчатки этакими давленными крабами валялись у её ног, и вырвавшиеся на свет божий ногтистые пальчики неторопливо расстёгивали жакет. Под уже прямо-таки непристойное улюлюканье публики певичка завершила разборку с архаичными несращиваемыми креплениями, скинула своё меховое одеяние, и, лихо вертя его над головой за рукав, удалилась. Кстати, улюлюканье было единственной непристойной компонентой данного действа: под жакетом у стриптизёрши оказался толстенный свитер. С длинными рукавами и стоячим воротником. Если она и собиралась его снимать, то не раньше, чем перед сном.
Матвей вздохнул и занялся пивом.
«Клас! – жарко перешептывались за ближним столиком тщательно небритые англоязычные сопляки. – Не, это ещё что! А вот, говорят, она однажды юбку задрала! Ага, чуть ли не до самых колен! Представляешь?!»
