Небо еще больше прижалось к земле — закопченное, свинцовое, пахнущее влагой, его брюхо вскрылось, и заморосил мелкий противный дождь.
Игорь вздохнул за спиной и чуть слышно прошептал:
— Прир-р-ода пла-а-а-чет, наверное, о нас.
— Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он всегда звонит о тебе, — криво усмехнулся Сергей. После этих слов предчувствие беды стало еще более гнетущим. — Молчи! Если начнется обстрел, сразу скатывайся в кювет, за машины не прячься, их взрывать будут в первую очередь, осколками посечет.
— Нас ничего не спасет, — Игорь заговорил неожиданно быстро, его заиканье куда-то прошло, но синеватая бледность затопила лицо. Перфилов тяжело вздохнул. Знал он такие лица, подобными они становились у многих ребят перед смертью. — Свечку не успели поставить, поэтому нет нам защиты. Эх, если бы раньше почувствовал тревогу, то в самоволку бы сбегал.
— Не трещи, поздно уже. Лучше молитву прочитай, может, бог услышит.
— Это вряд ли. Свечку не поставили, он другими занят — теми, кто успели…
После его слов и случилось то, чего они ждали с раннего утра.
Самого взрыва Перфилов не услышал. Его ударило в грудь и отбросило назад метров на пять. Удар оказался настолько мощным, что пластины бронежилета погнулись. Дыхание сбилось, а потом исчезло совсем. Сердце внезапно осеклось, когда он решил, что оно остановилось навсегда, застучало сильно и быстро. Правда, радовался этому одно всего короткое мгновение, потому что грохнулся всем весом на твердую землю и потерял сознание.
Сколько так пролежал — неизвестно. Очнулся от предчувствия беды. Глаза не хотели открываться, в них словно насыпали жгучего перца, они горели и плавились от непонятно как попавшего под веки жара.
Руки отказали, он не мог ими пошевелить, а уж на то, чтобы сбросить с лица остро-пахнущую пороховой гарью землю, даже не надеялся.
«Хребет, — отстранено подумал Сергей. — Мне перебило позвоночник, поэтому и паралич. Фугас взорвался рядом. Обычная история в этой войне…»
Его понесло вверх, оттуда он увидел разбросанные тела ребят из отделения, и чуть дальше свое лежащее в паре метров у горящего ярко-желтым огнем БТРа — вероятно, его жар он и ощущал.
Точно подрыв, или из гранатомета долбанули. Разведка прошлепала. Не заметила.
Наверняка боевики взорвали фугас и скрылись. Самый эффективный способ ведения войны. Потери несет одна сторона, а другая прячется.
Плохая война, много смертей — но разве бывает иначе?
Только ему-то что от этого? Он мертв, а если еще жив, то ненадолго. Вот уже летает, тела не чувствует, первый признак, что на пути в рай. Скоро туннель в небо нарисуется, а в нем что-то доброе и хорошее, чего никогда не найдешь на земле.
