— Кажется, в этом году историю Америки вам преподает миссис Петерсон? — спросила Ванесса, пытаясь завязать хоть какой-то разговор. — Ребята несут всякую пургу насчет того, что у нее дрожат руки и что она наркоманка. Но я как-то была на конференции школьников и учителей, и мы с ней разговорились. И она поведала о том, что у нее какая-то болезнь, от которой и дрожат руки. Она была так откровенна — очень смело с ее стороны. Классная тетка!
Дженни продолжала вращаться на своем стульчике.
— История Америки у нас будет только в следующем году, — ответила она безразличным голосом. С какой это стати Ванесса так любезна с ней?
Ванесса, в свою очередь, ожидала более теплой реакции.
— Понятно, значит, сейчас вы проходите историю европейских стран? Да, я уже совсем забыла, что проходят в девятом классе.
— Ну да, — ответила Дженни. — Ничего интересного… — Она соскочила со стульчика и расстегнула пуговичку на кармане джинсовой куртки. — Я, пожалуй, возьму такси и отправлюсь домой. Пока.
— Пока, — ответила Ванесса.
Вот и относись к людям по-человечески. Нет, нужно забить на этого Дэна и его вредную сестру. Чтобы как-то отвлечься, она посмотрела на тылы Кларка, обтянутые джинсами: как раз сейчас он открыл холодильник и наклонился, чтобы вытащить бутылки с пивом.
— Эй, парень! — задорно позвала она. — Девушка скучает.
Кларк обернулся и послал ей воздушный поцелуй.
«Спасибо, что хоть Кларк у меня есть, — подумала Ванесса. — Ах, если бы он только…
Если бы он только был Дэном…»
Дж играет в футбол с парнями
— Высадите меня здесь, — попросила Дженни.
Такси, в котором она ехала, миновало Вильямсбургский мост, но выехать на пересечение Вест-Сайда и 79-й улицы было почти невозможно: они попали в «красную» волну светофоров. Дженни напряженно поглядывала на счетчик: за эти деньги она уже могла бы купить себе целых три помады. Нет, надо эвакуироваться: лучше пройти пешком.
Заплатив таксисту, Дженни вышла на пересечении Мэдисон-авеню и 79-й улицы и направилась в сторону Центрального парка. Полуденное ноябрьское солнце уже низко нависало над землей и светило прямо в глаза. Дженни щурилась, прикладывая ладонь ко лбу. Она пересекла Пятую авеню и вошла в парк.
Дорожки парка были устланы осенней листвой, в воздухе пахло костром и хот-догами. Дженни шла по дорожке, сунув руки в карманы и загребая ногами листья. Она подумала о брате. Дэн даже не представляет, как глупо себя ведет. Сохнет по Серене, теряет всякое достоинство. Дженни однажды подглядела, что Дэн пишет ужасные самоуничижительные стихи про свою любовь:
