… Что ни говори, а кусок жизни ушел с Зиной. Как ушел когда-то с Митей. С Иваном Сергеевичем… С Валентином Петровичем…
Каждый раз в этом месте она на себя сердилась: нехорошо живого перечислять вместе с покойниками. Ведь Валентин Петрович жив, и даже депутат какой-то. Никогда она ничего плохого ему не желала – только хорошее. И не сделала ему ничего плохого… Но от логических и правильных этих объяснений самой себе легче не становилось.
К утру В. М. почему-то вспомнил, что четвертая подруга жизни Шибаева – стоматолог и наверняка имеет золотишко. Вот непотопляемый мужик, вот ловчила! Сто раз другой бы сгорел дотла, а этот выныривает, и ему все лучше. И дети у него от каждой подруги, но чтоб кто написал на него бумагу или он сам от кого отказался… Даже в гости к ним ездит, как родной. И тяжкая, горькая обида с головой покрыла В. М.
В конце концов он тогда решил заехать к Насте с самыми добрыми намерениями. И не выглядел его заезд, как крюк, почти по прямой ехал, только остановку сделал и маленько попуткой. Все-таки родина, молодость, потянуло. Это никто не осудит. В чем криминал? Шел и думал: «Я иду по-хорошему».
Настя стояла на стремянке возле дома и – нате вам! – белила стену. Увидела его свысока и залилась:
– Ой, держите, я сейчас свалюсь! Это ж надо…
У Вячеслава Матвеевича легкий чемоданчик, свободной рукой он придержал тогда стремянку, чтобы Настя слезла. Совсем рядом мелькнули ее полные белые ноги и зеленая комбинация.
– Я чего зашлась, – смеется она, вытирая руку о фартук и протягивая ему, – я теперь как белю, так тебя вспоминаю! Помнишь, как я тебя опозорила! И тут вспомнила. Смотрю, а ты собственной персоной…
– Проездом я тут. – Голос у Вячеслава Матвеевича хриплый. – Дай, думаю, посмотрю, как живешь.
– Ну, ну, ну… – Настя смеется. – С чего бы это вдруг? Ну, садись, оглядывайся. Скоро мой с работы придет, познакомлю.
– Замужем?
– Вот это да! А как же? – И все смеется, все смеется. – А ты?
– Женат. – Гордо у него так получилось, вроде все кругом сплошь холостые, а вот он женат.
– Детки есть?
– Детей нет, – в той же тональности продолжал он. – Мы оба очень много работаем.
– И поэтому детей нет?
Ну, таким приемом его не собьешь.
– У нас другая жизнь, Настя.
– А! Музеи… Театры… Зельдин и Нэлепп…
– Что? – Вячеслав Матвеевич тогда почему-то то ли испугался, то ли обиделся: это-то к чему?
– А у нас трое, – сказала Настя.
– Муж у тебя кто?
– Золотой человек. А сын уже директор школы. А дочка старшая в институте, младшая в школе. Так и живем. Дай Бог каждому.
