– Десять минут назад я ничего такого не замечал, – задумчиво пробормотал Даня. – А ну, пошли ближе к свету, погляжу повнимательнее. Наверное, это у тебя нервный тик. А вдруг микроинсульт? Как бы не было хуже, – проявил он обо мне заботу.
«Нет, не микроинсульт, – уже догадался я. – А вот хуже быть может. Об этом меня предупреждал еще в Перми Соломоныч: при таких операциях на лице, как у меня, могут пострадать глазные и лицевые нервы. И чтобы не допрыгаться до осложнений, мне надо хоть раз в полгода проходить медосмотр. При расставании Соломоныч даже записал мне на бумажке координаты какой-то престижной питерской клиники, где можно пройти подобный осмотр. Про предупреждение я тут же благополучно забыл. Бумажка валяется где-то дома, и теперь ее надо искать. И отправляться к врачам. Но сначала я должен нажать на красную кнопочку».
– А ведь не проходит, – Данила коснулся пропахшей бензином ладонью моей дрожащей щеки. – Слушай, завтра утром, как только проснешься, сразу же к доктору. К невропатологу. – Откуда ему было знать, что перед ним стоит опытный врач.
– Спасибо за заботу, братишка, – состроил я на лице очередную кривую улыбку. – Так и поступлю, как говоришь. А сейчас иди обслужи вон ту рухлядь. – И сам направился к подъехавшей «Ниве», на ходу размышляя о том, что надо немедленно отправляться в ту клинику, о которой упоминал Соломоныч, – не пугать же людей такой подвижной физиономией. Вот только сначала нажму на красную кнопочку. Хорошо бы это произошло завтра.
* * *
Я сменился, как обычно, в двенадцать и, решив не утруждать себя лишними переездами, провел ночь в Гатчине. Сначала перекусил в каком-то невзрачном ночном кафе, отзвонился Стилету, а потом просто сидел в машине, припарковав ее на узкой пустынной улочке, и слушал музыку. Сна не было ни в одном глазу. Щека продолжала жить своей жизнью – потихоньку вибрировала: ни улучшений, ни ухудшений. В конце концов это начало меня раздражать. Нервный тик заботил меня сейчас даже больше, чем Хопин. Но с Аркадием Андреевичем надо было кончать. И поскорее. А потом отправляться на розыски клиники, где занимаются лицевой хирургией.
В начале седьмого утра, когда тихая патриархальная Гатчина начала пробуждаться, и из подъездов повыползали заспанные собачники и спешащие на утреннюю смену рабочие, я прогрел двигатель и покатил к выезду из городка. Пора было занимать боевую позицию.
Место для засады на «тойоту лэндкрузер» я выбрал загодя, еще пять дней назад – в конце большого поселка у старенького полуразвалившегося дома с заколоченными окнами. Там было тихо. Спокойно. Люди там появлялись лишь летом. Там на мой «мерседес» никто не обратил бы внимания. Там я бы не засветился, так что с этим вопросом было все в полном порядке.
