Пробоина пришлась в борт почти у самого днища, на метр выше киля и немногим выше четверти метра над полом трюма. Поставив ящики на пол, удалось сделать относительно ровный и совершенно сухой пол. Поев, путники вытянулись во весь рост и быстро заснули.
– Мой господин, – проснулся Найл от осторожного прикосновения. – Вы спите, мой господин?
– Чего ты хочешь, Нефтис?
Девушка нависала сверху изумрудным изваянием: аура точно очерчивала ее тело, но не позволяла разглядеть отдельные черты – ресницы, брови, не позволял различить цвет глаз, губ. Он даже не видел, как шевелятся в разговоре губы. Посланник Богини осторожно протянул вперед руку. Она прошла сквозь зеленую грудь – Найл ощутил пальцами холодную керамику кирасы и тихо рассмеялся.
– Мой господин… – смешалась, услышав смех, телохранительница.
– Ты что-то хотела мне сказать, Нефтис?
– Я… Мне кажется, я вам в тягость… Я ничего не вижу. Я за все время не смогла добыть никакой добычи, не могу помочь. Не могу подготовить постель, принести мешок с припасами. Не могу защитить, если появится опасность.
– А что тут можно поделать, Нефтис? Темнота. Но ведь у вас все это получается!
– Ну и что? Ведь я – Посланник Богини.
– И у рыбаков тоже!
– Ну и что? Они всю жизнь провели в глубинах вод. Они привыкли.
– Все способны помогать вам в походе, и только от меня никакой пользы! Я думаю, мне следует уйти…
– Куда? Ты же сама сказала, что ничего не видишь! Куда ты денешься?
– Я могу скинуть кирасу и просто всплыть наверх.
– И думать забудь! Ты сразу погибнешь.
– Но я все равно вам не нужна…
– Не придумывай, Нефтис. Никогда не знаешь, в какой момент может понадобиться твоя помощь.
– Посланник Богини опять протянул вперед руку – она утонула в чертах лица и где-то там, в глубине, коснулась влажных глаз… – Да, тут все и везде постоянно мокрое.
Удивляясь странному несоответствию, он скользнул рукой вниз. Глаза видели плечо, грудь, бок, бедро. Руки ощущали шею, гладкую кирасу, ленты латной юбки, мягкую кожу ноги. Найл повел рукой вверх – и ленты юбки с готовностью разошлись в стороны, позволив ему проникнуть под тунику. Здесь кожа была уже теплая, как и внизу живота.
Нефтис затаила дыхание. Правитель еще продолжал удивляться тому, как ладонь путешествует внутри видимого тела, а его плоть уже напряглась, словно рука действовала по ее велению, а не по желанию разума. Найл откинул женщину на спину, лег сверху, коротко скрежетнув кирасой о кирасу. И плоть с нетерпением проникла во врата наслаждения – в то самое время, как сам он погрузился в ее ауру.
