Найл опустился на колени, испустив в направлении Семени волну нежности и дружелюбия, нежно пригладил песок рукой. В ответ зародыш изумленно замер – а потом выстрелил таким импульсом радости, что человека откинуло на спину, в ушах зазвенело, а глаза защипало, как в первые дни путешествия по дну.
– Я пришел, – мысленно повторил для малыша правитель. – Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда. Ты больше не одинок.
Разумеется, пришелец из космоса не мог разговаривать – ведь это было всего лишь семечко, а не развившаяся Богиня. Но в нем уже начинали пробуждаться зачатки разумного существа, и он ответил достаточно внятно и понятно, окатив человека эмоцией страха смерти и одиночества. Ему было плохо здесь – под чудовищным давлением, в соленой воде, без света, среди жестких мертвых камней.
Он чувствовал, что не может вырасти. А значит – он умирал. Окружающие существа больше черпали из него энергию, нежели отдавали свою, других источников для развития он не имел, и постепенно истощался, утрачивая последние силы.
– Не бойся, малыш, – повторил Найл. – Мы любим тебя. Самое страшное позади. Теперь ты будешь жить.
Он начал торопливо разрывать песок, добираясь до источника живительного для планктона и водорослей излучения, быстро углубился примерно на полметра – но тут края образовавшейся ямы начали осыпаться, и половина трудов пошла насмарку.
Приблизились женщины. Нефтис коснулась пальцами его плеча, приложила к щеке сложенные ладони.
Она была права – день получился слишком долгим. Следовало хоть немного отдохнуть, подумать. Тем более, что пустыми руками все равно много не накопаешь. Правитель сдался, и вместе со спутницами улегся спать, мгновенно провалившись в мир грез.
Во сне к нему явился худощавый, гладко выбритый и вкусно пахнущий, с прилизанными волосами и тщательно отутюженным костюмом в стиле Англии начала девятнадцатого века джентльмен, уселся за невесть откуда взявшийся на дне тяжелый письменный стол, вставил в глазницу монокль, и принялся мерно перечислять, постукивая по столу перстнем с большой печаткой:
– Если вы чувствуете в себе избыток сил, бодрость и радость, это есть явный признак кислородного отравления. Чувство сытости и спокойствие сопровождает болезни желудка и тяжелый запор. Стремление к труду, к служению обществу и своей родине являются явными признаками шизофрении и раздвоения личности. Приятная усталость и легкость в мышцах сопровождают атрофию суставов и нехватку молочной кислоты. Желание защитить семью и близких может считаться паранойей в запущенной форме, острое зрение – не поддающейся излечению дальнозоркостью, ежедневная потенция – нездоровой нимфоманией, излишняя рассудительность – имбецильностью, а живость ума – неврастенией. Хороший нюх считается гиперасмией, выносливость – атонией…
