Поежившись, правитель потянулся сознанием вперед, уверенно установил с совсем близкой дикаркой ментальный контакт и еще раз предупредил:
«Сейчас появятся чужаки. Они очень добрые и хорошие».
Женщина отвлеклась от ловушки, прислушиваясь к окружающему миру. Кажется, в отличие от жителей Серых гор, здешние дикари «смотрели» в воде ушами, а не кожей тела.
«Как хорошо, – заставил он проявиться в ее сознании умиротворение и благодать. – Они сейчас появятся…»
А потом дернул Нефтис за руку и двинулся вперед.
* * *
Дикарка имела ауру бледно-зеленую, цвета пересохшего на солнце листа акации. Заметив пришельцев, она вскочила, слегка склонив голову набок, предупреждающе вытянула руку.
«Это они. Они пришли», – снова внедрил в чужое сознание все ту же мысль Найл, подкрепив его волной покоя и радости.
Женщина немного расслабилась, удивляясь тому, что чужаки бывают такими мирными и безопасными. Опять присела к ловушке.
Посланник Богини недовольно скривился, и подпустил к ней в разум понимание того, что сами гости дороги к пещере не найдут. Их нужно проводить. Однако тут его намек неожиданно наткнулся на твердую уверенность дикарки в том, что ловушку нужно обязательно починить – и правитель отступил.
Только закончив ремонт, светлый силуэт, чем-то похожий на фигуру Магини, приблизился к ним. Найл ощутил прикосновение к уху, что означало «пойдем», а затем дикарка стала возноситься в темноте вверх. Разумеется, по тропе, различить которую было невозможно.
Дорога к пещере иногда становилась широкой прогалиной между скал, иногда лестницей с неравномерно раскиданными ступеньками – уступами, иногда далеко огибала вроде бы удобные для прохода места. Пожалуй, без проводника путникам ни за что не удалось бы пробраться к убежищу племени Толстобрюхов, как называл его погибший туземец.
Наконец, впереди показался свет. Он излучался через матовую, полупрозрачную пленку, давая возможность разглядеть небольшую площадку перед входом и несколько камней на ней. Дикарка из расплывчатого зеленоватого силуэта сконцентрировалась в высокую, но невероятно тощую, еще более худющую, нежели Найл во время жизни в пустыне, женщину с несколькими прядями длинных волос и обширными проплешинами на разных местах головы. Причем некоторые проплешины уже покрывали подрастающие волосы, а некоторые оставались совершенно чистыми. В руках она держала несколько рыбин с большущими, в половину тела, головами. Оказывается, она успела извлечь из своей снасти улов!
