Я и раньше знал об этом коварном приеме бандеровцев. Но разве такими словами рассказывал бы о нем колхозник! Слушая сидящего передо мной перебежчика, я все чаще внутренне усмехался и думал: кто же он на самом деле? Наверно, эта внутренняя усмешка и донимавший меня вопрос как-то отразились на моем лице и были замечены говорившим. Он вдруг осекся, замолк, скривил под усами губы. Затем, чуть помедлив, сказал:
- Хватит играть в прятки! Я не красноармеец Петр Скирда... Явился к вам доложить, что я советский генерал-майор Сысоев Павел Васильевич, бывший командир тридцать шестого стрелкового корпуса.
Он, по-видимому, хотел продолжать свое неожиданное признание, но тут же уронил на стол голову и глухо зарыдал. Мне с трудом удалось его успокоить.
Отставив в сторону стакан с водой и нервно скривив губы, человек, которого следовало теперь называть не Скирдой, а Сысоевым, возобновил свой рассказ:
- Да, я советский генерал, и вы это, конечно, можете проверить. До войны работал на кафедре тактики Академии имени Фрунзе. Вскоре после начала войны получил под командование корпус. Осенью в боях под Шепетовкой мой корпус разбили. Пришлось отступать мелкими разрозненными группами. Той группе, с которой я шел, не удалось пробиться к своим. Ее отсекли, обрушили на нее минометный огонь. Помню грохот и слепящий огонь разрыва совсем рядом... Затем провал, темнота... - Сысоев взял стакан и залпом выпил воду. Вздохнув, продолжал: - Очнулся уже в плену. Лежу среди раненых в каком-то сарае. Сам-то был не ранен, а только контужен... Смотрю, на мне красноармейские гимнастерка и брюки. Оказывается, когда я потерял сознание, бойцы переодели меня на случай, если попаду в плен... И вот пригодилась генералу солдатская забота! В плену я смог выдавать себя за рядового Скирду Петра Павловича... Ну, а остальное как уже рассказывал. Два побега, и только второй удачный. Да и не совсем-то удачный! Ведь попал сначала к националистам.
- А скоро ли разобрались, что это националисты? - спросил я.
- Почти сразу! Не так уж трудно было разобраться... На бандеровцев мы наткнулись неподалеку от Буга. Сначала обрадовались! Ведь они назвали себя украинскими партизанами. А по дороге к их штабу спрашиваю одного из конвоиров: с кем им больше воевать приходится, с немцами или с полицией? Он отвечает: "Со всеми понемногу воюем - с немцами, с полицаями, с московскими парашютистами". Тут я и понял, как мне не повезло! Еще от поляков знал, что парашютистами бандеровцы партизан называют... Ну, а затем все до конца стало ясным. Оказалось, что угодили из огня да в полымя!
