Роман Сигизмундович замахал руками, на его бледном лице запрыгали красные губы, сверкнули зайчики золотых коронок.
— Ошибаетесь! — воскликнул он, сорвавшись на фальцет. — Коренным образом ошибаетесь! Не в природе человека благодарность. Покровителей терпят, тихо презирают, а потом, оперившись, с ненавистью отшвыривают. Всякие подачки возбуждают внутренний протест. Нищий всегда враг богачу, сколько бы тот ни кинул кусков в его суму. Это, если хотите, вполне закономерный биологический процесс. Птенцы, оперившись, вылетают из гнезда, забыв о благодарности к своим родителям. Дети поступают так же… У вас есть дети?
Стецко потупился, помял ладони.
— Есть.
— Где они? — спросил Роман Сигизмундович.
— На Украине, — с неприязнью ответил Стецко, — головная служба «безпеки» рассматривала это как мотив для отвода. Я же писал в анкетах о своей семье. У меня жена и двое детей на Станиславщине… Мне порекомендовали по легенде показывать на Тернопольщину…
— Простите, меня не интересуют эти подробности, — остановил дальнейшие разъяснения Роман Сигизмундович. — О детях я спросил к слову… Птицы, звери, люди — все живут по одному принципу… Основа учения Маркса — это утверждение диалектического развития общества. Понимаете непрерывный процесс развития. Отлично! Если непрерывный, что будет после, после?.. Что тогда будут делать господа коммунисты? Упрутся в стену? Присядут, закурят, попьют кофейку… У меня даже глотка пересохла. — Он нажал кнопку, и тот же служка в вышитой рубашке принес кофе, сахар и коржики, обсыпанные маком.
— Что же будет, по-вашему? — спросил Стецко, похрустывая коржиком и чувствуя себя более свободно после замысловатых высказываний члена «головного провода».
— По-моему? — Роман Сигизмундович собрал в горсть бородку, уперся немигающим взглядом в заскучавшего собеседника. — Расизм! — Он величественно поднял вверх палец. — Дымится мясо белых братьев, как говорил Блок! Резня!..
— Мрачно, — глухо сказал Стецко.
— Невесело, — согласился Роман Сигизмундович. — Видите, как трудно людям с перспективой, куда легче ползти в эмпирических потемках. Проживем как-нибудь, а потом… по Людовику: после меня хоть потоп.
— Что же мне делать, Роман Сигизмундович? — нетвердо спросил Стецко, продолжая опасаться подвоха. Скажи не то или невпопад, клюнь на удочку, служба «безпеки» тут как тут, скрутят локоть к локтю и на крюк, как баранью тушу.
— Что делать вам? То, что вам указано. Мне известны инструкции. Я дал свою визу… — Он улыбнулся с подкупающей лукавинкой. — Сам Степан теперь без моей закорючки не выпускает бумаг.
