Моисей улыбнулся, подкинул горючий камень на ладони.
— Велико открытие, — сказал Федор. — Углежоги святым тебя назовут. Знаю я, как англичане этим углем пользуются: в домницах и горнах его жгут, котлы им кипятят. Потомки наши этот камень на большие дела пустят…
Вечером Моисей торжественно развел в печке огонь, кинул в него несколько кусков. Марья, покусывая губы, чтобы не расплакаться, смотрела горестно на мужиков, которые присели на корточки у раскрытой дверцы и терпеливо ждали. Они верили: раз Моисей сказал, что камень горит, так тому и быть. Марья тоже верила. Но теперь Моисей снова уходил от нее, уходил надолго, а может, и навсегда, в свой мир, куда ей доступа не было.
Камни чернели, шипели, и вдруг синеватый огонек бойко проскакал по ним, обдав любопытных непотребным запахом. На лицах заиграли сиреневые отсветы.
Васька вскочил, ударился вприсядку. Данила что-то запел, по-детски засмеялся. Только Федор все больше хмурился, отходил в тень.
— Надо торопиться, — приметив это, сказал Еким.
— Верно. К Ипанову!
Моисей завернул в полу небольшой кусок и открыл дверь. С надеждою проводили его побратимы и опять притулились к печке, в которой все еще ярким огнем пылал горючий камень.
А заря дотлевала уже на закраинах низких туч. Влажный ветер дул в лицо, трепал волосы, бороду. В гору бежать было трудно, во рту пересохло, но Моисей не останавливался. Обещание, что нашептали ему голоса земли, начинало чудесным образом сбываться. Только бы управляющий поддержал! Только бы дали ему, Моисею, говорить с землей, слушать ее советы.
Ипанов жил в большой избе, рядом с лазаревским особняком. Изба была окружена высоченным заплотом. За ним загремел цепью, закашлял свирепый пес. Моисей подергал кольцо калитки, послышались неторопливые шаги. Вышел Ипанов в длинной без пояса рубахе, удивленно вскинул кустистые брови:
— Югов? Чего тебе?
— Дело есть.
— Опять за кого-то просишь. — В голосе Ипанова просачивалась каменная усталость.
— Государынино дело.
Косясь на терзающего цепь волкодава, Моисей пошел за Ипановым в сени, отер сапоги о половик. В сенях пахло квашеной капустой. Ипанов гостеприимно распахнул дверь. В чистой горнице сидела худосочная женщина с добрыми исплаканными глазами и вязала. Два белобрысых отрока мастерили что-то при свете лампы. Моисей поклонился, встал у порога.
— Что принес под полой-то? — заинтересовался управляющий.
Моисей выложил на стол свою находку. Ипанов подвигал бровями, спросил, где Югов такое откопал. Моисей сказал, что у плотины, горячо добавил:
