Жених, подбадриваемый дружескими пинками в зад, пополз к распростертой женщине, пока не оказался на ней. Почувствовав его на себе, она подняла руки, силясь оттолкнуть, но какое там! Даже здоровая женщина не справилась бы с такой тушей, что же говорить о калеке.
Одна из соседок потрезвее пожалела ее.
— Лежи смирно, золотко мое, скоро все кончится, — проворковала она, ласково, но твердо прижимая руки невесты к кресту за головой.
— Тебе она тоже так говорит? — крикнул кто-то мужу сердобольной крестьянки.
Толпа разразилась смехом.
— Давай, сынок, постарайся. Мы все на тебя рассчитываем, ты уж не подведи.
Жених озирался с разинутым ртом, не веря, что ему позволили совершить над женщиной запретное. Наверняка он давно об этом мечтал. Или даже пытался с кем-нибудь и получал отпор. Может быть, его били потом смертным боем — брат девушки или собственный отец. А теперь вся деревня, наоборот, уговаривает. Наверное, это сон.
Когда все закончилось, женщины увели молодую в темный уголок и вложили ей в руки кружку горячего эля.
— Пей, голубушка. По крайней мере, тебе не пришлось на него смотреть. Я, с моим-то муженьком, частенько жалею, что не ослепла.
Ее оставили сидеть под кладбищенской стеной. Слепая прижалась спиной к острым камням, как будто боль — единственная надежная опора, и заплакала. Рыдала она беззвучно, как делала все; ее глаза, пусть и незрячие, могли все же проливать слезы.
В утешение новобрачной остались свадебные дары: несколько горшков, свечи, одеяло, тюфяк, куры с петухом, мешок или два муки, а главное — лачужка, в которой прежде хранили соль, маленькая, но сухая и с прочной дверью. Настоящий дворец в сравнении с той норой, из которой ее вытащили сегодня утром. Не каждая деревенская девушка могла рассчитывать на такой дом.
Она не сама выбрала себе мужа — но что с того? Дворянских и даже купеческих дочек выдают замуж, не спрося их мнения. Когда речь о деньгах или о земле, брак — деловая сделка, заключаемая родителями. Многие девушки в первую брачную ночь становились женщинами, стиснув зубы и молясь, чтобы это скорее кончилось. Если рассудить, слепой калеке пришлось не хуже, чем какой-нибудь принцессе. Впрочем, боль от огня не унять сознанием, что другие горят вместе с тобой.
Надо было и мне что-нибудь подарить новобрачной, и в моей котомке нашлось то, что нужно, — несколько жестких волосин, перевязанных белой ниткой. Коснувшись их рукой, слепая удивленно подняла голову.
