— Перед битвой люди говорят, что их король непобедим, однако частенько ошибаются. По слухам, ее завезли на корабле с острова Гернси, но кто знает, как было на самом деле. Да и не все ли равно — главное, она уже здесь.
— И распространяется? — тихо спросил Родриго.
— Вдоль южного побережья. В глубь страны — пока нет. Послушайте меня, отправляйтесь на север и держитесь подальше от портовых городов.
— Порты, конечно, закроют, как в Генуе?
— На юге — возможно, но купцы не позволят закрыть порты на западе и на востоке, по крайней мере, пока трупы не будут лежать на улицах. Слишком много денег притекает по волнам.
Сдавленный всхлип заставил нас обоих поднять голову. Жофре стоял, стиснув кулаки, белый как полотно; губы его дрожали. Потом он повернулся и ринулся из таверны, не разбирая дороги и не слыша проклятий трактирщицы, у которой на ходу выбил из рук миску.
Родриго встал.
— Прости его, камлот. Мать Жофре была в Венеции, когда там начался мор. С тех пор от нее никаких вестей.
— Это не обязательно означает худшее. Как сейчас отправить письмо? Да, по слухам, умер каждый второй, но ведь каждый второй жив, почему бы ей не быть в их числе?
— Так я его убеждаю, однако сердце говорит ему иное. Он безумно любит мать и не хотел с ней расставаться — его отец выгнал. Расстояние превратило смертную женщину в Пречистую Деву. Жофре ее боготворит и потому боится потерять. Мне надо его найти. Молодость порывиста. Как бы он чего не натворил.
Музыкант торопливо вышел, лишь ненадолго задержавшись, чтобы поговорить с трактирщицей, которая, после того как Жофре выбил у нее миску, превратилась в настоящую фурию. Гомон других гостей заглушал слова, но перемены в лице хозяйки говорили сами за себя: гримаса ярости сменилась робкой улыбкой, затем румянцем. Родриго с поклоном поцеловал ей руку и вышел; трактирщица смотрела ему вслед влажными глазами влюбленной пастушки. О да, менестрель в совершенстве изучил искусство куртуазной любви. Интересно, как он обходится с ревнивыми мужьями? Вряд ли столь же успешно, иначе его бы не вышвырнули из замка.
Уход Родриго дал мне возможность вернуться к элю (вполне сносному) и похлебке (о которой никто бы такого не сказал). Однако она была горячая и сытная, а те, кто знает, что такое пустой желудок, не привередничают.
Впрочем, одиночество мое длилось недолго. Нечесаный детина, гревший у очага внушительных размеров зад, плюхнулся на место Родриго. Мы и прежде встречались в здешних краях, но не обменялись и парой слов. Он долго рассматривал кружку с элем, будто ожидая, что оттуда вылезет что-нибудь новое и неожиданное.
