Перельман, по-видимому, был недоволен тем, что в «Прыжке» не нашла отражения только что открытая Циолковским возможность достигнуть космических скоростей на обычном промышленном топливе. До того Циолковский (как видно из его возражений академику Крылову) возлагал надежду на очень опасную и дорогую пару — жидкие водород и кислород. Циолковский опубликовал свое открытие в газете «Техника» в мае 1935 года. Естественно, что в романе, вышедшем из печати в 1933 году, эта новая идея Циолковского никак не могла быть учтена.
Главное, однако, не в этом, а в том, что Перельман подошел к фантастическому произведению с точки зрения своей, чисто популяризаторской задачи, в которую научная фантастика, конечно же, не укладывается. И здесь он тоже не был последователен. Перельман противопоставлял «Прыжку в ничто» роман О. В. Гайля «Лунный перелет» как образец научной популяризации. Между тем немецкий автор основывался на работах своего соотечественника Г. Оберта, которые вовсе не были последним словом науки. Вот отрывки из письма Циолковского Перельману от 17 июня 1924 года:
«Глубокоуважаемый Яков Исидорович, пишу Вам главным образом затем, чтобы высказаться немного относительно работ Оберта и Годдарда (американский пионер ракетной техники. — А. Б.)… Во-первых, многие важные вопросы о ракете даже не затронуты теоретически. Чертеж же Оберта годится только для иллюстрации фантастических рассказов…» То есть скорей Оберт должен был иллюстрировать Гайля, а не наоборот. Циолковский перечисляет многочисленные заимствования Оберта из его работ. Стало быть, Гайль брал даже не из вторых, а из третьих рук и, во всяком случае, не мог служить для Беляева примером. Беляев был основательно знаком с трудами Циолковского. Еще в 1930 году он посвятил ему очерк «Гражданин эфирного острова».
Предисловие Циолковского ко второму изданию «Прыжка в ничто» (читатель найдет его на стр. 319 этой книги) по всем пунктам противоположно рецензии Перельмана. Знаменитый ученый писал, что роман Беляева представляется «наиболее содержательным и научным» из всех известных ему тогда произведений о космических путешествиях. В письме к Беляеву Циолковский добавлял (цитируем сохранившийся в архиве набросок письма): «Что касается до посвящения его мне, то я считаю это Ваш[ей] любезностью и честью для себя».
Поддержка окрылила Беляева. «Ваш теплый отзыв о моем романе, отвечал он, — придает мне силы в нелегкой борьбе за создание научно-фантастических произведений
