— Да, сэр.
— Многие говорят, что два дня в моей компании — это перебор.
— Да, сэр. Я прекрасно вас понимаю. Тем не менее миссис Траверс совершенно очевидно считает ваше присутствие в Бринкли-корте необходимым. Мне кажется, её желание следует удовлетворить.
— Ты имеешь в виду, я должен отправиться в её поместье?
— Да, сэр.
— Ну уж нет. При всём желании я не могу поехать к ней «немедленно». Сегодня вечером меня ждёт очень важное мероприятие. Сам знаешь, день рождения Гориллы Твистлтона.
Если можно так выразиться, наступило неловкое молчание. Нет сомнений, мы оба вспомнили о нашей небольшой размолвке и почувствовали себя неуютно. Понимая, что бедный малый всё ещё испытывает горечь поражения, я решил хоть как-то его утешить:
— Зря ты ополчился на мой клубный пиджак, Дживз. Большая ошибка с твоей стороны.
— Я лишь высказал своё мнение, сэр.
— Когда я надевал его в Каннах, женщины в казино переглядывались и шёпотом спрашивали: «Кто он такой?»
— Континентальные казино славятся отсутствием вкуса, сэр.
— А вчера вечером я рассказал о нём Горилле, и он пришёл в полный восторг.
— Вот как, сэр?
— И не он один. Я худого слова не услышал. Ребята в клубе дружно заявили, что мне жутко подфартило.
— Вот как, сэр?
— Мой пиджак, Дживз, просто загляденье, и я убеждён, что рано или поздно ты его оценишь.
— Вряд ли, сэр.
Я сдался. Объяснить Дживзу по-хорошему, по-отечески, что он не прав, невозможно. Упрям как осёл, иначе о нём не скажешь. Остаётся лишь посожалеть, что он не желает внять голосу разума. Безнадёжный случай.
— Вернёмся к нашим баранам, Дживз. Ни о каком «немедленно» речи быть не может. Я не готов сломя голову мчаться в Бринкли-корт или куда-то там ещё. Даже не обсуждается. Так что дай мне бумагу и карандаш, и я черкну, что появлюсь у неё через недельку-другую. Надеюсь, у тёти Делии хватит силы воли, чтобы пережить моё отсутствие в течение нескольких дней. Пусть стиснет зубы покрепче и ждёт. Я появлюсь. Тебе всё понятно, Дживз?
— Да, сэр.
— Значит, решено. Сбегай на почту и отстучи что-нибудь вроде: «Буду завтра через две недели». И покончим с этим делом.
— Слушаюсь, сэр.
День тянулся томительно, но в конце концов пришла пора переодеваться и идти праздновать знаменательное событие в жизни Гориллы Твистлтона.
Болтая со мной вчера вечером в клубе, Горилла клятвенно обещал, что закатит пирушку, какой не видывал мир, и, должен признаться, он не обманул моих ожиданий. Домой я вернулся около четырёх ночи и, по правде говоря, почти не помню, как очутился в постели. И вообще у меня сложилось такое впечатление, что не успел я коснуться подушки, как меня разбудил звук открывающейся двери.
