— Поддерживайте сердце! — хмуро бросил доктор.
Обе сестры засуетились вокруг раненого. Доктор прошел к столику с гнутыми ножками — возле него на полу лежали свитер, нижняя рубашка, шаровары Мехти, насквозь пропитанные кровью. Сестра уже успела вытащить из карманов потертый бумажник с торчащим наружу краем небольшой фотокарточки, покрытой пятнами крови, самопишущую ручку, сигареты и сложила эти вещи на подоконнике, рядом с поясом и пистолетом Мехти.
Доктор достал платок и вытер бумажник и фотокарточку. С нее глядел хохочущий Мехти — он стоял, обнявшись с двумя юношами, у трамплина зимнего плавательного бассейна. «Великолепное, тренированное, закаленное тело!» — с восхищением подумал доктор.
Он отложил бумажник и подошел к раненому. Мехти сделали укол кофеина и камфоры, но он оставался недвижимым, еле-еле прощупывался пульс, на лбу выступил мелкий холодный пот.
Тренированному и закаленному телу Мехти не хватало главного — крови.
Сергей Николаевич грузно поднялся со стула, медленно подошел к доктору.
— Худо? — шепотом спросил он.
Доктор неопределенно покачал головой.
— Еще укол! — сказал он сестрам и взял полковника под руку. — Пойдем!
Они вышли.
Среди партизан, заполнивших зал, наступила тишина. Все напряженно смотрели на доктора и полковника.
— Удивительная вещь, — громко воскликнул доктор. — Сколько лет практикую, а никак не могу привыкнуть к запаху лекарств, полковник. Если часто не выхожу на свежий воздух, ночью обязательно болит голова.
Партизаны недоуменно переглянулись друг с другом, не зная, видимо, как понять столь прозаические рассуждения доктора. Разве они мыслимы сейчас, когда за дубовой дверью Михайло борется со смертью! А что он в опасности, они знали, — иначе не пронесли бы его, бесчувственного, в комнату врача, полковник не оставался бы там, а присоединился бы к Ферреро и сотне партизан, прочесывающих каждый куст вокруг в поисках начальника штаба, не отмахнулась бы от них сестра, выбежавшая во время операции. Она даже утерла на ходу предательскую слезу. Спросить? Но как спросить, когда доктор и полковник, не хотят даже взглянуть в их сторону!
— Ему худо? — настойчиво повторил полковник.
— А командир не вернулся? — в свою очередь, громко спросил доктор.
— Нет, иначе он направился бы прямо к вам, — нетерпеливо сказал полковник и опять тихо добавил: — Плохо ему, я спрашиваю?
Они вошли в пустой будуар.
Доктор остановился. Здесь никого не было, и он четко произнес.
— Ему плохо. Потеря крови. Я бы сделал вливание, но вчера мы израсходовали последний грамм из запаса консервированной крови.
