Щенки и псы Войны | страница 22

Лена выронила связку с прищепками. Нагнулась за ней. Когда выпрямилась, козы уже не было. Она исчезла. Лена подбежала к калитке, выглянула на улицу. Длинная улица была пуста. Было что-то неестественное, загадочное, дьявольское в этом визите. Да, и коз ни кто не держал в военном городке, а ближайшая деревня не близко. Она вернулась в дом; в детской навзрыд громко плакала Натальюшка, видно ей что-то приснилось. Лена закрутилась по дому, то уборка, то дети, и мысли о незваной гостье отпали сами собой. Забылись.

И вот сейчас, в эту минуту, когда на нее обрушилась страшная весть о гибели Коли, она вспомнила ту козу. Черную козу.

— Уроды! Патроны кончились! Огня, давай! — дико заорал во сне Шилов, рванувшись и выгнувшись всем телом. Он резко сел в постели, тупо уставившись в стену на ковер, ничего не понимая. На лбу проступили капельки пота…

— Мишенька, родной, милый, дружочек мой, мальчик мой, — успокаивала заплаканная Лена, осыпая горячими поцелуями: его лицо, глаза, шею, плечи… Крепко прижав его голову к своей груди и нежно поглаживая его поседевшие волосы, смотрела, как на потолке ярким пятном отражается свет от уличного фонаря, и танцуют медленное танго длинные тени от качающихся за окном заснеженных веток.

Ночью она на цыпочках прошла в детскую, поправила одеяло у сына, присела у кроватки Натальюшки и тихо заплакала.

Выпускной, школьный бал, встреча солнца с утра,

Оперились птенцы, стоит мать у окна.

Их в гнезде не удержишь — тихо шепчет она,

Раз путевкою в жизнь, наградила страна!

На чужую войну отсылаешь меня,

Да, так надо, сказала родная страна.

Но не ждешь нас назад ты, нас ждет только мать,

И не отмазанный школьник пошел убивать!

Дорогая, дорогая, дорогая страна!

Что ж бесплатно учиться ты мне не дала?

Мой сейчас институт — Дагестан и Чечня!

Это Оксфорд и Брук, здесь учеба моя!

Дорогая, дорогая, дорогая страна!

Невозможно прожить на то, что ты нам дала!

Ни чего не умею, я в вашу жизнь не впишусь,

И не знаю, что делать, когда возвращусь!

Утону я в вине или усну на игле,

Не поняв для чего Бог дал жизнь на земле.

Из песни "Школа киллеров" Александра Зубкова

Ромка достал из кармана пачку сигарет, нервно защелкал зажигалкой, пытаясь прикурить. Дрожащие пьяные пальцы не слушались. Вокруг все плыло как в тумане. Лестничная площадка, исцарапанные надписями стены, щербатые ступеньки, давно немытое окно. Наконец глубоко затянувшись, задымил, прищурив глаза от едкого дыма.

— А! А! Суки! — громко вырвалось у него. Опустив голову, закрыл устало глаза, хотелось забыться, отключившись, ни о чем не думать. Сказывалась очередная пьянка и бессонная ночь, проведенная на ногах.