– Все растет он, пузан-барабан! Ну, рассказывайте!
Женя начала рассказывать, но Лева ее перебил:
– С подробностями! Мне нужны подробности!
– Хорошо, – согласилась Женя, – только подробности неприличные. Мой импортный диван состоит из отдельных подушек, прижатых друг к другу. Диван широкий, подушек два ряда. Если перевернуть подушки, то можно увидеть, что там на каждой есть молния. Вот я и запихнула в одну из них мои деньги… В общем, ночевал у меня один бухгалтер, человек приличный…
– Это я чувствую, что приличный! – сыронизировал Лева, а его жена, Тася, которая, как всегда, с восторгом глядела на мужа снизу вверх, подхохотнула.
– Приличный! – упрямо повторила Женя. – Как-то среди ночи мне постучала Анна Ивановна…
– Это еще кто стучится по ночам? – спросил Лева.
– Она одинокая, старая, она в соседней квартире, говорит, что помирает, ну я всполошилась, вызвала «скорую», ее уложила в постель, дала нитроглицерин, ей сердце прихватывало, пока отсутствовала – бухгалтер…
– Произвел бухгалтерскую ревизию! – подытожил рассказ Василий.
– А что Анна Ивановна? – вмешалась сердобольная Тася, и Женя поглядела на нее с признательностью:
– Спасли ее. Она мне потом пирог испекла с яблоками.
– Сколько заплатили за пирог? – спросил Лева.
– Десять тысяч долларов! – шепотом произнесла Женя.
Лева встал с табуретки и прошелся по комнате:
– Таких диких денег я никогда не видал и, соответственно, не держал в руках! Вы уверены, Женя, что это именно бухгалтер?
Женя молча кивнула.
– Я решил! – сразу сказал Лева. – Два свободных дня выкрою. Есть у меня парочка дней, когда ни спектаклей, ни репетиций. Но вот денег на дорогу нет!
– Достанем! – Василий обрадовался. – Деньги на билеты достанем. Видишь, Женя, я тебе говорил, что Лева тебя спасет!
Женя была настроена не столь оптимистично:
– Бухгалтер ни за что не отдаст, а насчет физического воздействия – тут я категорически против!
– Есть психологическое воздействие, оно сильнее! – заверил Лева.
Женя провела в Самаре еще двое суток. Днем безо всякого смысла они мотались с Василием по всему городу, а ночи… что ночи, каждая ночь вдвоем была хороша.
Потом был поезд, четырехместное купе. Лева без музыкального сопровождения напевал старинные романсы. Четвертым в купе ехал молоденький лейтенант, ему так нравилось, как поет Лева, что он, стоило Леве закончить очередной романс, приговаривал:
– Ай, едрит твою четверть! Это полный отпад! Вы артист?
Лева делал хитрые глаза и вспоминал про соседку:
