Сейчас, загорая без купальника во флигеле Де Витиса, она лениво раскладывает колоду тароков, в которой помимо четырех традиционных итальянских мастей — Мечи, Чаши, Деньги и Палицы — присутствуют фигуры Повешенного, Шута, Башни, Смерти, Воды, Целого Света и Императрицы. Она взяла эти карты потому, что любит их больше всех, и еще потому, что остальные не стала распаковывать, опасаясь, что выгорят на солнце; она дала себе слово достать их только тогда, когда ее домом будет уже не пансион и не чужой флигель, то есть примерно через месяц, если все пойдет как задумано.
У нее есть деревянные карты с золотой филигранью, есть холщовые карты, расписанные вручную, карты арабские, китайские и даже средневековых саксов, очень строгие и необычные. А колода, которую она раскладывает сейчас, нежась на солнышке, самая обычная, наивность изображения закономерно сочетается в ней с яркостью красок: красное, лиловое, зеленое. Луиза придает значение малейшим деталям и нюансам, когда дело касается гадания, она любит эту колоду еще и за ее простецкий вид — она явно служила сельским жителям — а чем ближе к природе, тем вернее гадание, считает Луиза.
Ее по-прежнему беспокоят пятна на коже, они остаются главной темой ее гаданий, и в любом сочетании карт — скажем, если рядом ложатся круглое, самодовольно улыбающееся солнце в короне из лучей и Труба Страшного Суда, она ищет скрытые намеки, указания и полезные советы по поводу своей аллергии. Однако поведение Карло, в последнее время ставшего таким несговорчивым и неуязвимым, тоже заставляет ее прибегать к помощи карт в надежде на благоприятное, утешительное объяснение.
Луиза снова и снова раскладывает карты; вот уже несколько дней, как они ложатся, совершенно одинаково.
Жульничать тут нельзя, ведь как-никак речь идет о ее жизни.
Расстроенная очередным неудачным гаданием, она поднимает глаза, желая полюбоваться тем, что ее окружает: ей нравится этот флигель, а особенно та, основная часть виллы, гораздо большая и лучше обставленная. Надо бы заняться этим, думает она, но это только после назначения Франко, не раньше.
Ободренная заманчивой перспективой, она опять смешивает карты и начинает раскладывать их на постели в нужном порядке. Но вдруг останавливается и гневным движением руки разбрасывает коварную колоду: пусть останется хоть какая-то надежда.
«Свобода действий и авторитет юриста определяются его заслугами в поддержании порядка в стране и доверием к его функциям. Прокурор Де Витис, запрещая фильмы и опротестовывая решения коллег, разрешивших эти фильмы к прокату, возможно, действует в соответствии со своими прерогативами, однако он, безусловно, не способствует укреплению доверия граждан к правоохранительным органам. А доверие необходимо нам сейчас более чем когда-либо, чтобы не потерять уверенность, что мы еще живем в правовом государстве».
