Она не только превосходно ведет дом и справляется с покупками, но сделалась также незаменимой помощницей в разных мелких делах и исполнительницей деликатных поручений.
Этторина поспешила явиться на зов хозяина, неся в высоко поднятых руках дымящуюся суповую миску. По жаркой погоде, а также по привычной небрежности она под куцым халатиком не носит белья, поэтому при каждом шаге виден прямо-таки взрыв цветущей плоти.
Де Витис в жизни не решился бы преодолеть барьер, отделяющий человека его положения от жалкой прислуги, но он вынужден признать, что непрерывное колыхание столь изобильного тела, упорно рвущегося наружу из-под скудных покровов, не оставляет его равнодушным; при условии, что его собственное тело, конечно же, полностью в его власти. Он не сомневается: стоит ему поманить пальцем или просто подмигнуть — и это дитя природы будет у его ног. Возможно, она окажется совсем неопытной, и уж наверняка — растерянной и неловкой, но все же роскошной, полной влекущей тайны. Да, а что будет потом? С каждым днем Де Витис все чаще задает себе этот вопрос, ибо для него самое главное последствия.
Впрочем, он всегда считал, что умышленно затянутое ожидание сладостнее, нежели само свершение; ведь за первым совокуплением может следовать лишь еще одно совокупление — и ничего больше, а неосуществленная мечта дарит куда более острые ощущения и к тому же не грозит постыдной неудачей.
Сквозь пар, поднимающийся над суповой миской, он следит за ленивыми движениями этой женщины, упивается каждым подрагиванием ее тела, но у него нет других желаний, кроме одного — просто любоваться ею, не ввязываясь ни в какие истории. Желание само по себе дает гораздо больше, чем обладание.
Этторина плавно разворачивается и берет курс на кухню, неся высоченную гору посуды, покачивающуюся в ее неутомимых руках; Де Витис не может оторваться от этого зрелища. Вдруг она оглядывается и ни с того ни с сего обращается к нему:
— Знаете, ваше превосходительство…
Де Витис вздрагивает от неожиданности. Ему вовсе не хочется терять лицо. Захваченный врасплох, он быстро переводит глаза с ее колыхающихся округлостей на свою тарелку. Однако Этторина успела поймать его взгляд; с какой-то нарочитой медлительностью она повторяет:
— Знаете, ваше превосходительство…
— Ну что?
Де Витис, конечно же, не смутился: он у себя дома, а его дом — вся провинция. Он отвечает сухо и, оторвав взгляд от пустой тарелки, устремляет его на полураскрытое чрево «буля». А она продолжает:
