Подложены железные листы. Баба и его приятель сидят за рулем и без толку гоняют моторы, из-под буксующих колес летит песок. Арабы стоят неподвижно, затаились в себе, словно напряженно ждут чего-то. Кажется, лучше не мешкать, самому сделать первый шаг. У одного из них был начальственный вид, я вежливо протянул ему две лопаты и знаком попросил выделить нам кого-нибудь в помощь. Он на секунду опешил, потом схватил лопаты и крикнул что-то двоим. Мы сделали жест остальным, чтобы подтолкнули, и вот уже главарь рядом со мной уперся плечом в джип, и со всех сторон напирают желающие помочь.
Мы пожали руки, сказали «спасибо» и ринулись дальше во всю прыть наших колес, волоча за собой через деревню и по верблюжьей тропе густое облако пыли.
Под вечер мы неожиданно увидели в пустыне еще одну, с виду столь же нелюбезную деревню. Наши джипы с трудом протискивались через толпы людей и скопление верблюдов, ослов и коз на рыночной площади. Угрюмые, молчаливые арабы напирали на машины, сверля нас взглядом, как будто хотели прочитать наши мысли и выяснить, не присланы ли мы властями вводить христианство или собирать налог. Чувствуя, что мы отнюдь не желанные гости, мы, не задерживаясь, понеслись дальше.
Хотя дело шло к вечеру, нас душила жара. Баба жаловался на головную боль, пассажиры второго джипа наглотались пыли и все больше отставали. Вода в канистре только обжигала губы и вызывала тошноту, вместо того чтобы утолять жажду.
В виденных нами деревнях фруктов не было, только калебасы с бурой оазисной водой да кувшины с козьим молоком. За целый день мы не приметили на своем пути ни пустой бутылки, ни консервной банки, ни клочка бумаги. Лишь на выезде из столицы в одном месте около шоссе лежали осколки стекла. Все здесь собственного изготовления: одежда, упряжь, постройки. На дорогах длинные вереницы тяжело нагруженных осликов, арабы верхом на высоких верблюдах, да семенящие за верблюдами женщины с кувшинами и корзинами на голове. Излишки домашнего производства отправляют на рынок в соседнюю деревню. Мы словно попали в другой, обособленный мир, нетронутый, независимый, обеспечивающий себя всем необходимым. Пропади наша цивилизация, а они знай себе будут жить дальше так же безбедно, так же скромно и неприхотливо, – верные традиции, тесно связанные с природой.
И вот вдали показалось озеро. Голубое, с холодным стальным отливом зеркало неба за кромкой ярко-зеленой поросли сочного папируса. С гребня песчаной дюны оно смотрелось, как мираж, хотелось выскочить из машины, побежать туда, пробиться сквозь зеленый барьер, броситься в эту немыслимо голубую воду, сделать добрый глоток и нырнуть, освежить воспаленную кожу, отмыть от насохших корок песка уши, ноздри, веки, поры, отмыться с головы до ног и снова пить, пить, пить... Тринадцать часов в джипе, мы с трудом разогнули затекшие ноги и уже хотели ступить на землю, но Баба нас остановил. Лучше не покидать машину. Лучше подождать до Бола. Деревня лежит на самом берегу; если поспешим, поспеем туда засветло. В пустыне ночью небезопасно.
