Вот и теперь словно закружился падающий желтый лист, напоминая, что все проходит, мелькнул, исчез, и опять, как всегда, Вера Никандровна смотрит в лицо сыну тем чистым взглядом, который говорит: я в тебя по-прежнему верю и убеждена, что ты ничего от меня не таишь.
- Я пойду погуляю, - сказал Кирилл, накидывая на плечи куртку.
- Ты ведь гулял недавно.
- Я только постоял за калиткой.
Кирилл пошел из комнаты увесистыми шагами еще не сложившейся походки. Он вообще придавал своему телу видимость тяжелого, хотя оно было легко, а движения его - быстры от природы.
Он не успел выйти за дверь. Она отворилась неуверенной рукой, и Парабукин заглянул в комнату из темноты сеней. Его мягкая грива слегка шевелилась на сквозном ветерке, шаровары колыхались, как юбка, он был смутно виден и похож на великаншу.
- Кто это? Что вам надо? - забормотала Вера Никандровна.
- Папа! - воскликнула Аночка, выпрыгивая из-за стола.
- Вон ты где хоронишься, - сказал он кротко, переступая порог. Здравствуйте, хозяева, извините, я за дочкой. Что ты тут?
- Мне картинки показывают.
- Картинки? Тоже хлеб-соль, спасибо. На-ка, возьми.
Он дал Аночке общипанный по краям бутерброд с ветчиной.
- Пойдем домой. Благодари за гостеприимство.
- Может, мы ее не пустим с вами, - без уверенности произнесла Вера Никандровна.
- Не пустим? Кем вы будете, чтоб и к родителям ребенка не отпускать?
- Вы с ней жестоко обращаетесь. Разве можно?
- Пусть она скажет, как с ней обращаются. Спросите у нее. А? Что же вы не спрашиваете, а?
- Скажи, хочешь идти с отцом или не хочешь? - тихо и ласково проговорила Вера Никандровна.
Аночка оторвала зубами кусок калача, рот у нее был полон, она замотала головой и, шлепая ступнями по полу, приблизилась к отцу. Стоя рядом с ним, она смотрела на Веру Никандровну, как на человека, которого видят впервые и не особенно хотят узнать. Парабукин торжествующе притянул Аночку к себе.
- Ешь ветчину, ветчину-то ешь, - поучал он, тыкая пальцем в бутерброд, - что ты один калач кусаешь?
Он тряхнул гривой и закинул голову, без слов утверждая свою отчую власть, свое превосходство над чужими людьми.
- Скажи спасибо за гостеприимство, - повторил он настойчиво и вызывающе.
Тогда Вера Никандровна обрела свою учительскую строгую нотку:
- Вы говорите о правах родителя, а зачем вам нужны права? Вы свою дочь даже учиться не пускаете. Она способная девочка, ей надо в школу.
- Благодарю покорно. Я тоже с образованием, а если что делаю не как другие, то не оттого, что глупее.
