— Заткнись! — заорала правая голова на левую, — мы фленгуем![1]
Зафод осуществил основательный терапевтический глоток пива из оставшейся банки.
— Слушайте, ребята, — продолжил после минуты тихого самосозерцания.
Чиновники промолчали. Они были не в восторге от дебатов на таком уровне и не хотели подбадривать Зафода.
— Я просто хочу быть в курсе того дерьма, в которое вы меня втягиваете. — уперся Зафод. Он ткнул пальцем в графики на дисплее. Он ничего ему не говорили, но выглядели весьма не симпатично. Они были изогнутые, с астрономическими цифрами и всякими закорючками.
— Эта штука разваливается, да? — он завопил. — Там полный трюм эпислоновых стержней аориста[2] излучающих в спектре императива или еще какая хрень, способная поджарить весь этот сектор на зарквиллион лет, и она разлагается. В этом все дело, правда? За этим мы туда премся? Я выйду из этой развалины с еще большим количеством голов?
— Это не развалина, — настоял чиновник, — корабль не может развалится.
Он в целости и сохранности.
— Так что же вам так приспичило на него поглядеть?
— А нам нравится наблюдать абсолютно безопасные вещи.
— Блииииин!
— Мистер Библброкс, — терпеливо поинтересовался чиновник, — мне ведь не нужно вам напоминать, что мы вас наняли для выполнения этой работы?
— Да, но может мне, вдруг, перехотелось этим заниматься? Вы что полагаете меня лишенным всяких моральных этих, как их называют, эти моральные штуки?
— Устои?
— Да, устоев. Спасибо. Итак?
Чиновники спокойно смотрели на него. Потом немного покашляли, просто чтобы протянуть время. Зафод проворчал что то типа «надо же, докатились», и посчитав, что этим снимает с себя всю ответственность уселся обратно.
— Корабль?
— Угу?
— Делай как я.
Корабль поразмыслил над этим несколько миллисекунд, и перепроверив все заклепки да шпагноуты, начал неспешно, неумолимо, в сиянии огней, тонуть как топор.
— Пятьсот футов.
— Тысяча.
— Две тысячи.
Здесь, где давление достигло семидесяти атмосфер, в ледяной темной воде, природа содержит самые причудливые плоды своего воспаленного воображения.
Полуметровые кошмары извивались в свете прожекторов, раскрывали рты от изумления и уматывали назад во тьму.
— Две пятьсот.
Около корабля ошивались чокнутые твари с глазами на стебельках.
Постепенно рельеф океанского дна проступал вдалеке все явственней. Наконец на экране обрисовались очертания объекта.
Он походил на гигантский кривобокий цилиндрический бастион, расширяющийся внизу, дабы вместить грузовые отсеки, защищенные ультра-сталью. Это должен был быть самый секретный и неуязвимый космический корабль из всех построенных. Перед запуском грузовой отсек долбили тараном, обстреливали из пушек, и подвергали всем видам агрессии, которые по мнению конструкторов он мог выдержать, чтобы демонстрировать, что он их выдерживает.
