— Арно! — воскликнул я. — Сын Смарагды Некрос!
Симпатия превратилась в нежность.
— Арно, — сказал я. — Дружок, как я рад.
— Вы в отель? — басовито спросил он, расправив плечи. — Разрешите вас проводить?
Некоторое время я размышлял, можно ли считать меня безопасным попутчиком. И в особенности — собеседником. Лепестки желтых лилий, настоянные на крови Кони Вардас, стучали мне в сердце.
— Я все равно завтра свободен, — поспешно добавил Арно.
Сомнения проступили на моем лице, но мальчик посмотрел на меня с такой надеждой, что язык не повернулся отказать ему, ведь он, возможно, все последние годы ждал эту нашу встречу, ведь он так и не решился в гостинице попросить меня о чем-то… Мы постояли на Средней Парковой, пережидая шествие, а потом двинулись дальше, через перекресток, вдоль решетки Райских Кущ, к центру города.
Кто они такие, поинтересовался я, махнув рукой в сторону исчезнувших бодрецов, что за зуб у них на Мировые Линии? Они — это никто, был решительный ответ. Те, у кого не получилось, и этим все сказано. Пытаются бросить вызов, то ли всем нам, то ли Господу Богу. Секта Неспящих — официальное название. Именно «секта», они сами так и говорят про себя, чтобы все знали, мол, нам совсем не стыдно, подотритесь своим стыдом. (Я вспомнил глаза врачихи в тот момент, когда она давала Дрде пощечину, и мысленно покачал головой.) Вот и сейчас — переползают из квартала в квартал, от вампиров к копам, от банкиров к хрусташам. К хрусташам? А к кому же еще! Сломают юным натуралистам энергетику, зальют отравой их «растительный секс». У хрусташей сегодня тайная сходка, у коммунаров хреновых, такая «тайная», что весь город в курсе — где, когда и почем… Все это хорошо и весело, согласился я с Арно, а сам-то ты как? Мать как? (Воспоминания накатили волной и отступили, оставив на лице соленые брызги. Ах, Смарагда… жаркая, сумасшедшая Смарагда…) Оказалось, Арно в этом году закончил колледж и решил летом поработать, как он всегда делает в каникулы, а через месяц планирует подать документы на факультет подземных коммуникаций. Когда выучится, будет проектировать метро. Городу позарез нужно метро, город задыхается без метро. Матери дома нет, она в море, на яхте. Яхтсменкой стала, видной активисткой яхт-клуба. В сорок-то лет! (Ну понятно, едко подумал я. Эта женщина, обожавшая мужчин, как вид, теперь сосредоточила свой зоологический интерес на морских волках… Стоп, Жилов, это мы что, ревнуем? Семь лет назад не ревновали, и теперь — не заставите! Да, был у нас эпизод в биографии — подшитый в архив, пронумерованный и забытый. Вот и нечего пыль поднимать, гармонию нарушать…) А еще мать наконец вышла замуж, работает дизайнером, живет у мужа, так что Арно в доме — полный хозяин. (Еще один несчастный муж, посочувствовал я. Любопытно, как у него с проблемой нарушения гармонии…) А потом я спросил собеседника, что это за эмблема такая: подсолнечник с буквами «Е» и «С» вместо семечек?
