Наконец Магнус расслабился. Род взял палку и, поддев котелок с углей, отставил его в сторону остывать.
— Пусть с часик постоит, добрая женщина. А потом попробуй — как новенький будет! — уж в этом-то он был уверен.
— Сделано быстро и на славу, — заметил священник. — Ты самый искусный лудильщик, какого я только видел.
— Ну, спасибо, — поднял голову Род, удивленно вытаращил глаза и торопливо добавил: «святой отец», словно только что сообразил, что говорит со священником.
Пастор улыбнулся.
— Мое имя отец Беллора, добрый лудильщик. Не бойся.
Род постарался выглядеть боязливо.
— Починить вам котелок?
— Не котелок, но сердце, — озабоченность морщинами перекрестила лицо священника. — Это правда — та весть, что ты принес?
— Чего — что Церковь Греймари отделяется от Римской? — пожал плечами Род. — Это просто новость, святой отец. А что, вы не знаете?
— Я ничего не слышал об этом, — пастор спрятал руки в рукава, его лицо осунулось, глаза выражали тревогу. — И к добру ли это?
— А если это правда, отче, — спросила одна из хозяек, — вы еще можете служить мессу?
— А то, может, нам подождать помирать, пока вы снова не сможете прочесть над гробом молитву? — попробовал разрядить атмосферу Род.
Губы святого отца дрогнули в улыбке.
— Нет, конечно, нет. Прошло много лет с тех пор, как я был положен в сан, но мои руки все еще в силах держать причастие и служить Господу. Я все еще могу исполнять святые таинства, если только Папа не отлучит Греймари.
Маленькая толпа, собравшаяся вокруг, мгновенно затихла в ужасе от одной только мысли о том, что Рим отринет их и предаст в руки дьявола.
— А чего, вы не можете послать в монастырь и узнать, правда это или нет? — осторожно прощупал Род.
Священник покачал головой.
— Нет, в лучшем случае меня навестит из монастыря один из братьев нашего ордена.
— А может, у кого-нибудь из здешних есть в аббатстве братья или сын, они и принесут весточку.
Отец Беллора недоуменно сдвинул брови, потом покачал головой.
— Вряд ли. Здесь ни у кого нет родственников, вступивших в святой орден, я здесь один, но я еще ничего не слышал.
— И друзей-монахов не осталось?
— Когда-то давно, когда я изучал святое писание, — улыбка пастора стала кислой, — у меня были друзья, но все они отправились по приходам, как и я сам.
— Как это? — непонимающе сморщился Род, хотя уже знал об этом. — Разве монахов не вместе учат?
— Нет. Мы не попали в число избранных.
— Нет? — Род изобразил изумление. — А я-то думал, что если уж попал в монастырь, то там все заодно.
