Негритянский поселок находился примерно в двухстах ярдах от господс— кого дома: пятьдесят или шестьдесят небольших чистеньких хижин стояло по обе стороны широкой дороги. Все хижины были как две капли воды похожи одна на другую, и перед каждой из них росла большая магнолия или краси— вое китайское дерево с густой кроной и душистыми цветами. В тени этих деревьев множество негритят с утра до вечера возились в пыли. Они были всех возрастов, от крошечных ползунков до голенастых подростков, и все— возможных оттенков — от светлокожих квартеронов до черных бамбара, на коже которых, как острили американцы, «даже уголь оставляет светлые пят— на». Если не считать толстого слоя пыли, ничто не прикрывало их наготу, ибо они целый день бегали голышом. Эти черные и желтые пострелята с утра до вечера копошились перед хижинами, играя стеблями сахарного тростника, арбузными корками и кукурузными кочерыжками, такие же счастливые и без— заботные, как какой-нибудь маленький лорд в своей увешанной коврами детской, среди дорогих заграничных игрушек.
В негритянском поселке вам бросаются в глаза воткнутые перед многими хижинами высокие шесты или крепкие стебли тростника, на которых насажены громадные пустые желтые тыквы с пробитой сбоку дырой.
Это домики красных стрижей, самой красивой породы американских ласто— чек, которых очень любят здешние негры, как когда-то любили их красноко— жие обитатели этих мест.
Вы увидите, что на стенах хижин висят гирляндами длинные связки зеле— ного и красного стручкового перца, а кое-где и пучки сухих лекарственных трав, которыми пользуется «негритянская медицина». Их повесила сюда ка— кая-нибудь тетушка Феба, или тетушка Клеопатра, или бабушка Филис; а при виде восхитительного кушанья, которое может изготовить любая из них, взяв описанные выше красные и зеленые стручки и сдобрив их разными паху— чими травами, растущими в маленьком огороде возле хижины, у самого тон— кого гурмана потекут слюнки.
На стенах некоторых хижин вы увидите и шкуры представителей животного царства: кролика, енота, опоссума или серебристой лисы, иногда мускусной крысы и даже болотной дикой кошки, или рыси. Хозяин хижины, на которой сушится шкура рыси, становится героем дня, ибо рысь — самый редкий зверь, встречающийся теперь на берегах Миссисипи. Вы не увидите здесь шкур кугуара и лани; хотя эти животные и водятся в ближних лесах, но они недоступны для негритянского охотника, которому запрещено пользоваться огнестрельным оружием. Более мелких животных, о которых мы говорили, можно изловить и без ружья, и шкуры, висящие около хижин, — это трофеи многих ночных охот, добыча, принесенная каким-нибудь Цезарем, Сципионом, Ганнибалом или Помпеем. Слыша в негритянском поселке все эти имена, вы можете вообразить себя в древнем Риме или Карфагене.
