Итак, я устремился не к старым классическим берегам, а в более моло— дые страны. В поисках романтики я отправился на запад. И я нашел ее и упивался ею под ярким небом Луизианы.
В январе 18 . . года я ступил на землю Нового Света, на землю, поли— тую английской кровью. Любезный шкипер, который перевез нас через Атлан— тический океан, доставил меня на берег в своей шлюпке. Я стремился уви— деть места, где происходили последние исторические сражения; в ту пору я увлекался военной историей. Но мне хотелось осмотреть поле боя в Новом Орлеане не из простого любопытства. Я придерживался мнения, считавшегося в то время еретическим, что мирные люди, вынужденные взяться за оружие, сражаются в иных случаях не хуже наемников-профессионалов, и что дли— тельная военная муштра не служит непременным залогом победы. История войн при поверхностном изучении как будто опровергает это мнение; оно противоречит также и свидетельствам военных. Однако свидетельства про— фессионалов не имеют большого значения в этом вопросе. Разве можно найти хоть одного военного, который не старался бы выставить свое искусство в самом героическом свете? Кроме того, властители не жалели сил, чтобы ввести свои народы в заблуждение. Надо же было им найти какое-то оправ— дание для той чудовищной обузы, какой для нас является «регулярная ар— мия».
Мое желание увидеть поле боя на берегах Миссисипиnote 4 имело прямое отно— шение к интересовавшему меня вопросу. Эта военная операция служила вес— ким доводом в мою пользу, ибо на этом месте шесть тысяч человек, никогда не слышавших команды: «Напра…во!», победили, разбили наголову и, можно сказать, почти стерли с лица земли прекрасно вооруженную и обученную ар— мию, вдвое превосходившую их числом.
После того как я побывал на месте этой битвы, мне довелось и самому участвовать во многих боях. И теорию, которую я в то время отстаивал, я впоследствии проверил на опыте. Вера в военную муштру — это заблуждение, а сила регулярной армии — иллюзия.
Через час я уже бродил по улицам Нового Орлеана, не думая больше о войне.
Мысли мои приняли другое направление. Передо мной, словно в панораме, развертывалась кипучая жизнь Нового Света во всей ее свежести и многооб— разии, и, вопреки принятому мною решению nil admirari — ничему не удив— ляться, — я невольно с удивлением озирался вокруг.
Одной из первых неожиданностей, поразивших меня, можно сказать, еще на пороге моей жизни за океаном, было открытие, что я ни на что не го— ден. Я мог сослаться на свой аттестат и сказать: «Вот доказательства мо— ей учености — я удостоен высшей награды в колледже». Но на что он мог мне пригодиться? Те отвлеченные науки, которым меня учили, не имели ни— какого применения в реальной жизни. Моя логика была просто болтовней по— пугая. Моя классическая ученость лишь загромождала мою память. И я был так же плохо подготовлен к жизненной борьбе, к труду на благо своему ближнему и самому себе, как если бы изучал китайские иероглифы.
