Смятение возрастало, все громче звучали крики бойцов и зрителей, бой разгорался, в тучах пыли то и дело сверкало под лучами солнца оружие, слышен был грозный топот копыт. Оробевшие зеваки попятились, процессия остановилась, как вдруг послышались слова, неизменно оказывающие магическое действие:
– Подчиняйтесь его величеству! Подчиняйтесь правосудию! Именем короля! Именем правосудия!
Сам вице-король в сопровождении множества кабальеро, алькальдов, алебардистов и представителей правосудия прибыл к месту сражения.
– Подчиняйтесь королю!
– Дорогу его светлости!
– Именем его величества! – кричали альгвасилы.
Едва прозвучали эти слова, как словно по волшебству все лошади замерли неподвижно, все шпаги опустились, все языки онемели, пыль рассеялась, и теперь можно было рассмотреть, что же тут произошло.
А вокруг вице-короля, повторяя клич: «Именем короля! Именем правосудия!» – начали собираться все вооруженные участники шествия.
К счастью, раны, полученные в стычке, были незначительны. Всадники, вооруженные короткими шпагами, едва могли достать друг друга, лишь у немногих были разрезаны камзолы и выступило несколько капель крови.
Вице-король сурово отчитал виновных, однако, увидев, что потерь не оказалось, убедившись, что горячность бойцов объяснялась лишь их приверженностью к его величеству, а также принимая во внимание торжественный день, милостиво простил нарушителей порядка и повелел, чтобы оба отряда соединились и вместе выступили в процессии под началом обоих своих воинственных предводителей.
На вид все как будто успокоилось. Дон Энрике и Индиано, с изысканной любезностью уступая друг другу лучшее место, двинулись в путь, но сердца их были охвачены жгучей ненавистью и стремлением к мести. Напротив, среди остальных кабальеро, не питавших никакой взаимной враждебности и обманутых мнимым дружелюбием предводителей, вскоре воцарились согласие и веселье.
В горячке утренних событий дон Энрике совсем позабыл о полученном накануне письме незнакомки. Но, выехав на улицу Такуба, он вспомнил о нем и, сосредоточив все свое внимание, решил среди бесчисленного множества сеньор, сидевших у окон и на балконах, распознать по какому-нибудь тайному знаку ту, что написала письмо.
Итак, он принялся рассматривать всех дам, помня, что в письме говорилось о доме, стоящем со стороны его сердца. Улица уже подходила к концу, а он все еще не мог разгадать загадку. Но вот его взгляд остановился на балконе, убранном с ослепительной роскошью. Там сидела только одна женщина, но женщина эта была прекрасна. На ее черном платье, в черных волосах, на шее, на пальцах и запястьях, словно маленькие солнца, сверкали брильянты. В этой женщине было что-то фантастическое, она походила на царицу ночи из индейской легенды. Эта женщина, на которую, замирая от восторга, смотрели все, была донья Марина. Донья Марина равнодушно наблюдала за проходившей мимо процессией.
