Конечно же, возражений не нашлось. Крис только спросил:
– И это – все?
– Нет, не все… Дело в том, что англичане, поработив нас, не учли главного.
Крис коротко осведомился:
– Чего же именно?
– Нашего национального характера… – ответил Уистен, поднимаясь со своего места. Характерные национальные черты определяются как правило с трудом, а попытки дать им определения оборачиваются набором банальностей и штампов. Говорят, что испанцы жестоки с животными, итальянцы очень шумны, китайцы привержены к азартным играм. Очевидно, что подобные вещи сами по себе ничего не значат. Значит другое…
– А ирландцы? – поинтересовался Кристофер, внимательно глядя на собеседника.
Уистен улыбнулся.
– Ну, ирландцы славятся своим упорством… Вернее сказать – упрямством.
– И все?
– Буду откровенен, – продолжал О'Рурк, – и выскажу несколько своих личных наблюдений. Постараюсь остаться беспристрастным, хотя, будучи ирландцем, мне это дастся не легко. Ирландцы, в отличие, скажем, от немцев или итальянцев, немузыкальны, хотя на древнем нашем гербе и изображена Эолова арфа, и, надо сказать, что в отличие от других народов – например, от тех же англичан, ирландцы не?? такие?? Интеллектуалы. Мы, как правило, питаем отвращение к абстрактному мышлению, сторонимся любой философии, и не испытываем потребности ни в каком «мировоззрении». И вовсе не потому, что, как утверждают многие, у нас «практический, трезвый склад ума». Достаточно посмотреть на нас, на нашу повседневную жизнь, чтобы убедиться, как мало мы заботимся о чистой эффективности, – сказал О'Рурк, вновь усаживаясь напротив собеседника. – Но зато мы, как я уже сказал, очень упрямы, и обладаем редкой способностью действовать не раздумывая – особенно, если ставим себе цель, главную цель в жизни. И наше извечное лицемерие, в котором нас столь часто обвиняют англичане – здесь, в Итоне, я неоднократно сталкивался с подобными обвинениями, так вот, это есть ни что иное, как проявление этой способности.
– Ты говоришь о знаменитом ирландском упрямстве? – уточнил Крис.
Уистен кивнул.
– Да, именно…
Кристофер, передернув плечами с несколько недоуменным видом, изрек:
– Честно говоря, не вижу связи. В чем связь между упрямством и лицемерием, в котором нас обвиняют и с которым ты не согласен?
– Мне тоже так казалось, – перебил его Уистен, – пока я не столкнулся с этим качеством в самом себе. Да, мы упрямы, и упрямство – ни что иное, как черта нашего национального характера. Очень часто мы видим, что цель, поставленная нами, недостижима, или что цель эта, которая в свое время казалась нам возвышенной и благородной, на самом деле – ошибочна. Но при нашем упрямстве мы продолжаем идти к ней, в глубине души сознавая, что ошибаемся. Это, наверное, и есть то качество, которое британцы называют лицемерием. Да! – с неожиданной горячностью воскликнул О'Рурк, – именно, именно так! Но это ни в коем случае не лицемерие – по крайней мере, в общепринятом понимании слова «лицемерие».
