Однако, вероятно, в связи с «безоблачным» детством, они повторились только через год, когда я уже ходила.
Как же осуществилась эта несбыточная мечта – встать на ноги?
Через три года после того, как меня «уложили», был сделан рентген, и мне сказали, что всё хорошо.
Сустав в бедре замкнут и не сгибается, что оказывается хороший показатель, а посему завтра меня будут поднимать!
Многие дети не так уж строго выполняли наш строгий постельный режим… после отбоя они вставали и тайком ходили по палате.
Дети, конечно, друг друга не выдавали.
Были даже девочки и мальчики, которые иногда осмеливались ложиться друг к другу в кровати.
Одна девочка Аня Френкель через какое-то время после моей «зеркальной» любви с Серёжей Пан была такой смелой, что после отбоя ложилась к нему в постель.
Что-то такое, особенное было, наверное, в этом Серёже, что влекло к нему девочек.
По-моему там, между прочим, ничего «такого» не происходило, просто они ласкали друг друга.
Не помню, чтобы я особенно страдала от этой «жестокой» измены.
В это время в моих мечтах уже царствовал другой мальчик, которого звали Витя.
(Наверное, до ста лет в моих мечтах будет царствовать какой-нибудь «мальчик», который так никогда и не приблизится к выдуманному в те времена идеалу.)
Так вот, я со своим развитым чувством долга (если сказали нельзя – значит нельзя!) все три года не только не встала, не села, но даже на бок не повернулась.
Я добросовестно отлежала на спине три года. Меня можно было не привязывать.
Но теперь!
Когда мне сказали, что всё хорошо и что завтра меня будут поднимать!
Почему я должна ждать до завтра?
Я попробую сегодня…
Наконец наступило время отбоя. В палате тихо. Спят дети, и отдыхает персонал.
Дрожащими руками развязываю и снимаю ватные кольца, которыми привязаны плечи, развязываю специальную привязь над коленями, осторожно отодвигаю гипсовую кроватку на край постели, медленно-медленно сдвигаюсь на другой край.
Встать очень трудно, так как левая нога совсем не сгибается в бедре и почти не сгибается в колене, остальные суставы как чужие, неподатливые и деревянные.
Однако, дело хоть медленно, но двигается.
Я делаю один заключительный рывок и встаю на ноги…
Палату огласил страшный крик, а я без сознания рухнула на пол.
Как могла я знать, что если три года не стоять на ногах, а потом встать, то пронизывает такая боль, как будто в ступни одновременно на всей поверхности вонзились иглы на всю глубину!
Месяц мне пришлось пролежать дополнительно.
