На следующее утро моих адвокатов предупредили, что если я ещё раз испорчу казенное имущество, то меня отправят в карцер.
— Да что вы такое говорите? — всплеснули адвокаты руками. — Это хороший мальчик. Кандидат философских наук.
— Знаем, какой он хороший — газеты читаем, — проворчал прапорщик. — Чтобы такое больше не повторилось!
Так вот, когда «хорошего мальчика» вели по коридорам, руки за спиной были закованы в две пары наручников, а сзади и по бокам шло несколько милиционеров.
— Ну ты даешь! — сказал мне потом в камере Юстас. — Я думал ты шутишь, а они и вправду тебя так охраняют!.. Какие всётаки менты идиоты!
На воле Юстас был владельцем нескольких предприятий, а в тюрьме оказался за умышленное убийство при отягощающих обстоятельствах.
В начале августа в офис к Юстасу пришли незваные гости. Юстас никак не мог взять в толк, почему и за что нужно комуто платить, если он никому ничего не должен. Так как собственной охраны у него не было: «Я не такой ценный экземпляр, чтобы меня охранять», — то разговаривать с непрошеными визитерами пришлось самому. Те, в свою очередь, проявили настойчивость, втолковывая, где, что, почем, умело подводя научную базу под то, что платить всётаки надо. Юстас попытался культурно выпроводить их за дверь, но так как говорили они на совершенно разных диалектах русского языка, конструктивного диалога не получилось. Визитерам офис понравился, и они чувствовали себя в нем, как дома. Когда один из гостей решил подчеркнуть серьезность намерений и вытащил ствол, Юстасу пришлось подкрепить свои аргументы бронзовой статуэткой, стоявшей у него на столе. В результате один из визитеров скончался на месте (как оказалось, родственник милицейского генерала), а второго отвезли в реанимацию.
— А остальные? Ты говорил, их целая толпа привалила.
Юстас пожал плечами:
— Понятия не имею, куда все подевались. Както внимания не обратил.
Однажды я спросил у Юстаса: «Почему у тебя всегда хорошее настроение? Как это тебе удается?». Какой бы сильной нервной системой человек не обладал, но при такой статье… Да и вообще — существует элементарное беспокойство, если не за себя, то за родных, за семью. В условиях изолятора временного содержания его внутреннее состояние было чемто из ряда вон выходящим. Ответ Юстаса меня поразил. Я долго думал над ним, меряя шагами расстояние между тюремными стенами.
— Я знаю свою судьбу, — сказал он. Затем тихо, с мягкой улыбкой добавил:
— Каждый знает. Если умеет слышать себя.
