Генри держал тазик. Это было все, чем он мог помочь. А когда все кончилось, отер посеревшее лицо графа и предложил глоток воды. Сильвестр лежал тихо, пытаясь сосредоточиться.
— Генри, я хочу, чтобы ты немедленно отправился в Лондон.
— В Лондон, милорд? — В голосе камердинера слышалось удивление.
— Надо поместить объявление в «Газетт». Ты должен доставить его сегодня вечером, чтобы оно появилось в утреннем выпуске.
Граф старался не обращать внимания на боль. Он конвульсивно ухватил Генри за руку.
— Поезжай немедленно.
— Но я не могу оставить вас, сэр!
— Нет, можешь… только скажи Фостеру, чтобы никто… никто не заходил ко мне в комнату, пока я не позвоню. А теперь дай мне перо и бумагу, я напишу текст объявления.
— Хорошо, милорд.
Генри принес перо и бумагу. Спорить с графом — значит только ухудшать его состояние.
Сильвестр перенес еще один приступ боли и затем еле слышно продиктовал:
— «Граф Стоунридж имеет честь объявить о своей помолвке с леди Теодорой Белмонт из Стоунридж-Мэнор, дочери покойного виконта Белмонта и леди Белмонт».
Он помахал рукой в знак того, что отпускает Генри.
— Это все. Сделай, как я сказал, Генри, и привези завтра экземпляр газеты с собой.
— У вас все в порядке, милорд? — все еще колебался слуга.
— Нет, дружище, пока нет, но не беспокойся, я буду жив. Сделай это!
— Да, сэр.
Генри вышел и передал Фостеру указания его светлости. Десять минут спустя он уже ехал по дороге в Лондон с объявлением о помолвке графа с его дальней родственницей. Письмо было надежно спрятано в кармане у него на груди.
Ожидая появления графа, Тео провела остаток дня вблизи от дома. Мать отказалась обсуждать с ней эту тему, а старшие сестры были готовы говорить об этом ad infinutum1, и Тео нашла и то и другое малоприятным для себя испытанием, только увеличивающим ее замешательство. Она мерила шагами коридор около закрытой двери графа и дважды допрашивала Фостера об инструкциях, данных графом слуге. Она пыталась представить себе, что же могло так внезапно свалить такого человека, как Сильвестр Джилбрайт.
Ей не пришло в голову поинтересоваться, куда отправился Генри. Он еще не стал домочадцем, и его приходов и уходов никто не замечал.
К вечеру она почувствовала отчаяние. С каждым часом помолвка все более казалась ей свершившимся фактом, а его предложение все более неприемлемым. Каждый час, в течение которого Сильвестр продолжал верить, что они должны пожениться, делал положение Тео все более затруднительным, не говоря уже о том, что ее отказ становился беспринципным и болезненным.
