— А как вы думаете, что я здесь делала, милорд? — поинтересовалась она. — Воровала! Или, может быть, шпионила?
— Не говорите глупостей, — резко оборвал ее граф. — Вы искали меня.
— А зачем мне вас искать? — проговорила Тео, давясь слезами. — Я была бы счастлива никогда больше не видеть вас, лорд Стоунридж.
Сопение Сильвестра показало ей, что она зашла слишком далеко. Но ей это было безразлично. Ее внезапно охватило слепое желание во что бы то ни стало причинить боль этому человеку. Она вырвала руку и оттолкнула графа в сторону.
Но Сильвестр ухватил ее за косу и не дал идти дальше.
— Нет, так не пойдет! — разъяренно проговорил он. — Я до смерти устал от вашей грубости. Чем, черт возьми, я ее заслужил?
— Вам и не надо ничего делать… кроме того, что вы есть! — воскликнула Тео. — А если вы бесчувственны, чтобы понять это, сэр, позвольте сказать вам, что это портрет моего отца и что он висит теперь в вашей комнате!
Удивленный, он обернулся, чтобы взглянуть на портрет, и выпустил ее косу. Тео воспользовалась этим и почти бегом покинула комнату, потому что боялась расплакаться.
Граф тихонько выругался, но не сделал попытки последовать за ней. Он рассматривал портрет, жалея, что не сделал этого раньше и тем самым не предотвратил сцену.
Сильвестр позвал Фостера.
— Перенесите портрет виконта Белмонта в комнату леди Тео, Фостср, если, конечно, его не захочет взять себе леди Илинор.
— У леди Белмонт есть портреты покойного виконта, милорд, — сообщил дворецкий. — Но я уверен, леди Тео оценит ваше решение.
— Да… возможно, — пробормотал граф.
Покончив с этим вопросом, он вернулся к мыслям о том, что же делать с Тео. Он пробыл в доме два дня, и всякий раз, когда ей не удавалось избежать его, она была непереносимо груба. До сих пор он не смог уговорить ее объехать с ним имение. Едва ли это кончится добром. Возможно, хитрый старый дьявол, ставя это дурацкое требование, знал, что посмеется над своим неизвестным, но ненавистным ему наследником.
Сильвестр размашисто прошагал через раскрытые двери гостиной на длинную каменную террасу. Вероятно, так оно и есть, а он попался в ловушку из-за своей жадности… из-за нужды, поправил он себя, усаживаясь на низенькую стенку, отделяющую террасу от зеленой лужайки.
И это не была просто нужда в деньгах. Ему нужна цель, свое место и дело в этом мире, где он мог бы проявить все свои таланты. В самом начале войны он пошел в армию. Нынешняя битва с Наполеоном не была простой стычкой с не нюхавшими пороха оборванцами революционерами. Пятнадцать лет армии были его жизнью. В ней были женщины, несколько приключений, но лишь как часть пьянящего возбуждения войны, лишений и страстного упоения победой. Он не чувствовал желания жениться или обзавестись детьми. Последние несколько лет после смерти Кита Белмонта он знал, что унаследует и титул, и Стоунридж, и был не прочь подождать с браком и детьми.
