А может быть, и против сил Тьмы?
– Завулон, мы согласны, – сказал я. Опустил руку на напрягшуюся спину Тигренка. – Она твоя. Забирай ее – до суда. Мы чтим Договор.
– Я забираю их… – Завулон слепо смотрел вперед. Ветер хлестал его в лицо, но немигающие глаза мага были широко раскрыты, будто их отлили из стекла. – Женщина и мальчик наши.
– Нет. Только вампирша.
Он наконец-то удостоил меня взгляда:
– Адепт Света, я беру лишь свое. Я чту Великий Договор. Женщина и мальчик – наши.
– Ты сильнее любого из нас, – сказал я. – Но ты один, Завулон.
Темный маг покачал головой и улыбнулся, печально, сочувственно.
– Нет, Антон Городецкий.
Они вышли из-за лифтовой шахты, юноша и девушка. Знакомые мне. Увы, знакомые.
Алиса и Петр. Ведьма и ведьмак из Дневного Дозора.
– Егор! – негромко позвал Завулон. – Ты понял различие между нами? Чья сторона представляется тебе более предпочтительной?
Мальчик молчал. Но, может быть, лишь потому, что когти вампирши касались его горла.
– У нас проблема? – мурлычущим голосом спросила Тигренок.
– Ага, – подтвердил я.
– Ваше решение? – спросил Завулон. Его дозорные пока молчали, не вмешивались в происходящее.
– Мне не нравится, – сказала Тигренок. Она чуть подалась к Завулону, и ее хвост нещадно стегал меня по колену. – Мне очень не нравится точка зрения Дневного Дозора… на происходящее…
Это, очевидно, было их общее с Медведем мнение: когда они работали в паре, то высказывался кто-то один. Я посмотрел на Илью: тот крутил жезл в пальцах и улыбался, нехорошо, мечтательно. Как ребенок, который вместо пластмассового автомата притащил в компанию заряженный «узи». Семену явно было все равно. Чихал он на мелочи. Он семьдесят лет занимается бегом по крышам.
– Завулон, ты говоришь от Дневного Дозора? – спросил я.
И секундная тень колебания мелькнула в глазах Темного мага.
Что же происходит… Почему Завулон покинул наш штаб, пренебрегая возможностью выследить и привлечь к Дневному Дозору неизвестного мага чудовищной силы? Такой возможностью не пренебрегают, даже ради вампирши и паренька с потенциально большими способностями. Почему Завулон идет на конфликт?
И почему, почему он не хочет – я ведь вижу это, тут нет сомнений! – выступать от имени всего Дневного Дозора?
– Я говорю как частное лицо, – сказал Завулон.
– Тогда у нас небольшие личные разногласия, – ответил я.
– Да.
Он не хочет вмешивать Дозоры. Сейчас мы – просто Иные, пусть и состоящие на службе, пусть и занятые на заданиях. Но Завулон предпочитает не доводить конфликт до официального противостояния. Почему? Так верит в свои силы или так боится появления шефа?
