Передо мной стояли двое удивительно похожих друг на друга мужчин. Близнецы. С одинаковыми прическами, костюмами и даже выражением лица. И оба – с пистолетами, направленными в мою сторону. Синхронные движения близнецов неожиданно вызвали у меня сильный приступ рвоты, и я уже не мог его контролировать. Вчерашний ужин присоединился к размазанной по полу сметане.
– Тьфу ты, мать твою! – громко выругался Соловей и, сплюнув, покосился на «главного». Вернее – на «главных». Так как в этот момент для меня их было двое. Непонятно лишь, почему громила – один? Вероятно оттого, что если бы его раздвоить, он не поместился бы в поле зрения.
Близнецы между тем стали потихоньку сближаться. Вот соединились их руки, далее – туловища, и только голов все еще было две. Но потом и они непонятным способом срослись, завершив тем самым прямо на моих глазах создание нового человека. Которого я смог наконец рассмотреть более внимательно. Это был не молодой уже, лет сорока восьми – пятидесяти, мужчина в черном строгом костюме и с безукоризненным «каталожным» лицом. Как из модного журнала. Взгляд его очень напоминал взгляд большого начальника, а поза и манеры еще увеличивали это определение. Сзади него я заметил сидящую в глубине комнаты и совершенно побелевшую от страха Рамону, которую зорко охранял еще один бугай, так же облаченный в черный дорогой костюм. Я обернулся и более придирчиво осмотрел стоящего сзади меня Соловья. Совершенно ничего не выражающая рожа, и тоже одет в черный костюм. Неужели я попал к гангстерам, в Чикаго тридцатых годов?! Сейчас узнаем, что за комья с горы.
– Что вам от меня надо? – спросил я довольно наглым тоном, не позволительным для находящегося в моем положении человека.
– Не знаешь… – покачал головой «главный» и, кивнув Соловью, спрятал пистолет в наплечную кобуру. – Ну-ну! – Он прошел несколько шагов в одну и в другую сторону, а затем резко обернулся, обнажив все свои керамические зубы. – Дискету, конечно! Которую ты взял у генерала. И не придуривайся лучше, все равно не поможет. Мне все про тебя известно, начиная с детского горшка и заканчивая подбитым вертолетом, так что своим упрямством ты только усложняешь себе жизнь. Зачем тебе вещь, которой ты не можешь воспользоваться?.. Молчишь! Правильно делаешь, потому что нечего сказать. А я не очень хочу читать тебе нотации. Просто ты отдаешь мне контейнер с дискетой, а взамен получаешь жизнь, свою и вот ее, – мужчина кивнул в сторону Рамоны.
