И я тоже. Я давно готова к этим мучениям, страданиям и пыткам".
Но Гюльназ сознавала, что в такое страшное время еще страшнее нетерпимость, слова и слезы. Надо уметь переносить горести. Чувство ответственности дарует терпение. И, взяв себя в руки, она разожгла печь, поставила на нее чайник, потушила свечу, подошла, села в кресло возле Искендера, прижалась лицом к его холодным как лед рукам.
- Ровно через пятнадцать минут у нас будет чай. - Она старалась говорить как можно спокойнее. - Причем чай я заварю крепкий, цвета петушиного гребешка... - Она видела, что Искендеру смешно, но смеяться он был не в состоянии. - Сначала мы выпьем сладкий чай, потом чай с печеньем... А потом просто так... - Она произносила все это, будто обманывая ребенка или даже скорее обращаясь к безжизненной кукле,
- Гюлю... ты читала "Алхимика" Мирзы Фатали Ахундова? Там Молла Ибрагимхалил часто наказывает людям: не думайте о белой обезьяне. Твои слова очень похожи...
- Но ведь я же говорю правду, я вовсе не выдумываю, - прервала его Гюльназ, и, открыв рабочую сумку, она выложила на стол два печенья и немного завернутого в кулечек сахару. - Что же касается крепкого чая, то и тут я не придумала. - Она быстро открыла нижний ящик шкафа. В этом старом шкафу - ее спасителе, хранился маленький узелок с чаем, она купила его давно, до войны, и всюду носила с собой. Вот он, этот узелок.
За это время Искендер несколько раз менялся в лице, на лбу его выступили мелкие капельки пота.
Вскоре комната немного согрелась, чай был готов. Гюльназ, положив перед Искендером печенье, налила стакан хорошо заваренного чая.
- А ты?
- Сначала выпей ты, потом я. Зачем нам пачкать два стакана? Экономия, надо соблюдать экономию, - сказала Гюльназ и положила ему в стакан кусок сахару.
Через некоторое время Искендер повеселел. Два печенья, стакан сладкого чая сделали свое дело. В этот момент в дверь постучали.
- Кто бы это мог быть? - тихо спросила Гюльназ.
- Не знаю... Может, из госпиталя, пришли за тобой.
Гюльназ открыла дверь. На пороге стоял офицер в чине майора, с небольшой дорожной сумкой в руках.
- Добрый вечер, Гюля-ханум, вы что, меня не узнали?
- Сергей Маркович... - обрадовалась Гюльназ. - Проходите, пожалуйста...
- Искендер дома?
- Я здесь, Сергей Маркович... входите, входите...
Данилов огляделся как человек, вернувшийся в родной дом из дальних странствий и с детства знающий каждый уголок этого скромного жилища. Потом снял шинель, не задумываясь, повесил на вешалку у двери и рядом повесил ушанку. Положив небольшую дорожную сумку на стол, сел рядом с Искендером.
