– Перестаньте симулировать! – все так же хладнокровно сказала Калугина. – Извольте встать и выйти вон вместе с лошадью!..
Новосельцев попытался подняться с пола и снова упал.
– Вам на самом деле плохо? – на этот раз участливо спросила Калугина.
Новосельцев не отвечал. Калугина забеспокоилась и наклонилась над Анатолием Ефремовичем:
– Вы без сознания?
– Лошадь цела? – слабым голосом протянул Новосельцев, которому общественное поручение было дороже собственного здоровья.
– Лошадь-то цела, а вы?
Новосельцев ощупал голову:
– Вот тут, кажется, шишка...
– Надо приложить холодное!
Калугина подбежала к столу, достала из сумки носовой платок, смочила его водой из графина, вернулась к Новосельцеву, снова склонилась над ним, бережно подняла его голову и приложила платок.
– Зачем вы занимаетесь мною лично? – сказал ушибленный, но зловредный Новосельцев. – Поручите меня кому-нибудь!
– Когда вы перестанете видеть во мне только директора? – с досадой поморщилась Людмила Прокофьевна.
– Никогда! – стойко ответил поверженный и тут же жалобно добавил: – Товарищ директор, дайте попить!
Калугина вновь бросилась к столу, схватила стакан, налила в него воду.
Но в этот момент в зал решительными шагами вошла Шура. Как ни в чем не бывало переступила через Новосельцева и подошла к Калугиной.
– Людмила Прокофьевна! Умер Бубликов! – скорбно сообщила Шура.
– Какой ужас! – воскликнула Калугина.
– Он же такой здоровый, никогда не болел! – подал реплику Новосельцев, не поднимаясь с пола.
– От чего он умер? – спросила Калугина.
– Я еще не выяснила. Людмила Прокофьевна, с вас пятьдесят копеек, на венки.
Калугина полезла в сумочку, достала деньги.
– Надо вывесить в вестибюле портрет!
– Будет сделано! – кивнула Шура. – Распишитесь!
Калугина расписалась в ведомости.
Шура наклонилась над Новосельцевым, который по-прежнему лежал на полу.
– Новосельцев, с вас пятьдесят копеек! Почему вы не убрали лошадь в шкаф?
– До шкафа я еще не доскакал!
Новосельцев медленно поднялся с пола, поволок лошадь к шкафу и запихнул внутрь.
– Свяжитесь с семьей! – грустно распорядилась Людмила Прокофьевна.
– Будет сделано! – И Шура покинула зал.
Новосельцев взял из рук Калугиной стакан, который она еще держала, и выпил.
– Вы-то как себя сейчас чувствуете, Анатолий Ефремович?
– По сравнению с Бубликовым неплохо... – печально пошутил Новосельцев.
Но в этот момент в зал, как неумолимый рок, вошла тройка в темно-серых халатах. При виде огромного количества стульев председатель комиссии несколько оторопел.
