Я взяла один листочек и попыталась прочитать. Как и следовало ожидать, из-под пера моего кухонного гения вышла очередная ахинея: мыши, крыша, не замечают, летают, скребутся - тьфу, как в том похабном анекдоте на школьную тему. Мои пальцы зашевелились сами собой, готовые вцепиться в роскошную Алексову шевелюру. Беззаботный стрекозел, жена на грани истерики, денег и перспектив нет, а он безмятежно спит. Дикая ярость поднималась выше и выше из глубин живота. Я опустилась на колени и начала собирать с пола бумажки. Первый коряво исписанный лист я рвала медленно, с наслаждением вслушиваясь в треск разрывающейся бумаги. Я растерзала его в мелкие кусочки. А потом, как прорвало. С методичностью автомата, листок за листком брала и рвала, брала и рвала. С каким-то остервенением, с садистким чувством удовлетворения. Алекс завозился во сне. Внутри меня что-то где-то екнуло. Я прислушалась, на мгновенье замерев. Но Алекс спал, и я продолжила свое дело. Когда на полу образовалась кучка из клочков бумаги, я злорадно улыбнулась, загребла горсть и опрокинула ладонь над Алексовой головой. На него посыпался бумажный дождь.
Один клочок, планируя, задел за нос. Муженек чихнул и соизволил наконец-то открыть глаза. Глянув на меня мутным спросонья взглядом, он улыбнулся и протянул руку.
- Нина, вот здорово. Ты знаешь, пожалуй, у меня получилось.
Все еще улыбаясь, я загребла вторую горсть и швырнула в лицо мужа.
- Нина? Ты что? - оторопел Алекс.
Он пока не понял, что кружилось по кухне. Он еще не сообразил, что это его стихи летают в воздухе.
А потом он не кричал, не ругался. Он лишь пожал плечами и сказал одно значит, время этой песни еще не пришло. Взял веник и подмел кухню, собрав бумажные останки в совок. Высыпал все в мусорное ведро и сел на прежнее место. Мне стало немножко стыдно где-то в глубине души. Но я уверяла себя, что абсолютно права. Я пыталась ему объяснить это, пыталась тогда что-то сказать, но для Алекса меня словно уже не существовало. Так мы и прожили рядом какое-то время - еще не совсем чужие, но уже и не близкие друг другу люди".
4.
А потом Алекс уехал в Москву. Один, практически без денег, долго и трудно устраивался, скитался по чужим углам несколько лет, пока не определился с собственным жильем. Нина несколько раз приезжала к нему, привозила дочку. Алекс не был злопамятным. Он принимал бывшую жену радушно, с удовольствием возился с дочерью. Алекс не был против переезда семьи, пусть бывшей, в Москву, но Нина не видела смысла. Там ее ждало бы то же самое, что и в родном городе, только еще меньше жилплощадь - Алекс не менялся.
