- Salve! Quo vadis? (Здравствуй! Куда идешь? - лат.) Откуда ты, res nullius? (никому не принадлежащая, бесхозная - лат.)
Удивительно, но мертвая латынь показалась мне родной и понятной в этом пустынном месте, а смешение языков и вовсе естественным. Наверное, пройдя через множество жизней, человек усваивает и закладывает в себе многоязычный архив. Я почувствовала, что пойму речь, прилетевшую ко мне, любую фразу, на каком бы языке, наречии она ни была бы передана. Тем не менее, от неожиданности встречи я смешалась и невольно то ли присела, то ли закрутилась винтом, словно вьюнок смерча в реверансе, пытаясь изобразить почтение.
Старик пошел рябью.
- Оставь церемонии. Я и при жизни был не сторонник кривляния, а уж теперь тем паче. Лучше скажи, зачем нарушила мое уединение?
- Здравствуйте, я... Я также выгляжу? - мне казалось, что это важнейший вопрос на данный момент.
- Хм, для меня, думаю, также, хотя я ни разу не видел себя со стороны. А людям тебя не увидеть и в таком виде. То есть, вообще не увидеть.
Я только мысленно хлопала глазами, пытаясь представить себя этаким незаретушированным наброском художника-графика. Вроде, не так уж и плохо должно быть.
Старец с любопытством изучал меня.
- Новообращенная, что ли? И не развеяли, и к себе не взяли? Странно. Может, ты шпионка? Ну-ка, пододвинься поближе.
Я осторожно приблизилась к старику.
- Точно, новенькая. Обратить обратили, а просветить забыли.
- Извините, я не знаю, как к вам обращаться, - волнуясь, заговорила я. Вы говорите непонятные вещи. Кто я? Кто вы? Я ничегошеньки не понимаю.
Старикан немного приподнялся над землей.
- Прежде чем вопросы задавать, сначала о себе рассказать надо, - проворчал он. - Кто ты - тебе лучше знать. Если сомневаешься, почтительно попроси старших. Они мно-о-го знают, - он словно насмехался надо мной. - Но вы же, молодежь, и просить-то толком не умеете. Эх, в мои молодые годы... - старик мечтательно замолчал.
Я молчала в нерешительности. Вот все они, такие - бабки на лавочках сидят и лясы точат, а деды только и ловят момент для поучения. Пенек замшелый. Но придется как-то подстраиваться под него. Иначе так ничего и не узнаю. Почувствовав, что в сентиментальной задумчивости старик может просидеть несколько лет, я мысленно кашлянула, корректно напомнив о себе.
- М-да, - очнулся старец, - может я и пенек, но далеко не замшелый.
Ну, уж и подумать ничего нельзя. Но не страх удержал меня от других непочтительных мыслей - скорее, просыпающееся уважение. Это тоже не осталось незамеченным.
