Палач, пересевший тем временем на лошадь, ожидает сигнала Джека. Шум и крики смолкают, зловещая тишина нависает над Тайберном. Джек подносит к лицу руки в наручниках и как бы нехотя приподнимает угол белого платка. Телега медленно отъезжает…
Драма кончилась, можно было возвращаться в город. Только теперь Дефо почувствовал, как он чертовски устал — от долгого пути, но и от нервного напряжения тоже. Впрочем, он знал, что не для всех еще все кончилось. И не все так скоро разойдутся по домам. Многие продрогшие зрители направятся в кабаки, где разговоры о Джеке Шепперде не умолкнут до утра. Знал он и о том, что по обычаю в пивной на Флит-стрит палач закатит пир и любители сувениров смогут купить у него куски веревки по 6 пенсов за дюйм…
А завтра на улицах, продуваемых холодным ноябрьским ветром, нарасхват будут раскупать «Ориджинел уикли джорнэл» — по шиллингу за экземпляр — с исповедью только что повешенного, уверенные, что мистер Дефо выполнил лишь скромную роль, передав ее в типографию.
* * *
Погруженный в мысли, задумчиво бредет Дефо под вековыми вязами. Почти каждый день он совершает прогулку по этой аллее от дома до увитой зеленью церкви Сент-Мэри. Соседи привыкли видеть его, ссутулившегося старца, с палкой в руках — у него больные ноги, и приступы подагры, все учащаясь, нередко укладывают в постель. Дойдя до церкви, он поворачивает и таким же размеренным шагом возвращается в дом на Черч-стрит, в Сток-Ньюингтоне, под Лондоном, где живет вот уже не один год и где были написаны им почти все лучшие его книги.
Дом большой, трехэтажный, свидетельство того, что хозяин человек с достатком, — одних окон по фасаду больше дюжины: за каждое приходится платить налог, значит есть из каких доходов. Кирпичные боковые пристройки и обширная конюшня во дворе. Заядлый лошадник, Дефо наконец на старости удовлетворил свою страсть — завел скакунов, которые пасутся за огородом, позади дома на пустыре. И еще одно увлечение, которому он уделяет много времени, — сад. Работа в нем доставляет истинное удовольствие. Как заправский садовник с наслаждением он окучивает кусты, поливает, подрезает ветки, подвязывает их. Лопата и совок — его неизменные спутники, помогающие постигать мудрость возделывания своего сада.
А по вечерам, когда жизнь в доме затихает и кони смирно стоят в стойлах, а в саду не видно ни зги, Дефо погружается в чтение. Уютно горят свечи в серебряных подсвечниках. Отблеск пламени играет на золотом тиснении книжных корешков в шкафу: темно-красные, коричневые, желтые. Есть среди этих книг и его сочинения. Некоторые пользовались неподдельным успехом у современников. Но что ждет их в будущем? Станут ли их читать те, которые придут позже? Переспорит ли то, что написано им, Время — самого строгого судью, привередливого и своенравного? Не все, конечно, но хотя бы одна книга прорвется ли к потомкам, или забвение — удел его творений?
