– Постой, Изамбар! Ты ведь отрицаешь двуначалие, – напомнил епископ.
– Совершенно верно. И, как и в случае с Filioque, я говорю о неделимости. Возможность разъять сумму на слагаемые предоставляет арифметика, но не геометрия. Пифагорова математика родом из геометрии, и геометрия – матерь алгебры, но не наоборот; последняя возникла из потребности анализа явлений, наблюдаемых в первой. Обособление алгебры от геометрии уводит ее от подлинного логоса, без которого абстрактное обращается в бессмыслицу. То же самое я мог бы сказать о философии вообще и богословии в частности. Я ведь только что доказал, что не нуждаюсь в треугольнике, мне достаточно прямой. Это не двуначалие, Доминик, это триединство. Третье – как раз логос, без которого невозможно ни помыслить, ни совершить построение. Я вывел тебе геометрическую троицу. На языке чисел она выражается суммой двух и трех, где суммирует Дух.
– Так Логос или Дух?
– В геометрии – логос, в человеке – Дух. Но Дух стоит и за логосом, иначе логос – обычное человеческое слово, пустой звук. Дух – во всем. Он абстрактнее, чем число, хотя проявляется в конкретном. Дух всегда слагает. Гармонически соединяя мужское и женское, он создает человека, как, впрочем, и другие живые существа, и Землю, и Вселенную…
– Опять, Изамбар! Дух Духом, но ты говоришь о мужском и женском как о двух началах, причем равноправных!
– Они не совсем равноправны, Доминик, – возразил математик извиняющимся тоном, но глаза его заискрились прежним невинным озорством. – Ты разве не заметил, как я назвал симметрию божественным принципом не только геометрии, но и всего мирозданья? А как я объяснил пифагорейское учение о женских и мужских числах, ты обратил внимание? Сначала я определил четные как женские и заговорил о симметрии априорной, и лишь для воплощения геометрической идеи мне понадобилась ось, которую я обозвал противоположным, мужским началом и поспешил использовать. Равноправие тут относительное. Женское – явно определяющее, а мужское – вспомогательное: вне принципа симметрии не может быть и речи об оси, или центре, а нечетность означает отсутствие четности, то есть речь идет о четности так или иначе; она – тема разговора.
– Но это же абсурд! Это неслыханно! – епископ даже подскочил на месте.
– Спокойно, Доминик. Почему ты так возмущаешься? Твое возмущение говорит не в твою пользу. Я вижу, что затронул ключевой вопрос; он подобен камню, который надо убрать с дороги, чтобы ехать дальше. Придется с этим разобраться. Итак, каковы твои претензии?
