– Аж дух захватывает, когда подумаешь о таких далях, – вздыхал Пьер в разговорах с другом.
– Просто ты не привык к путешествиям, а я в детстве еще много поплавал и поездил, и у меня никакой дух не захватывает. И ты привыкнешь.
– Да уж очень жарко в этих морях, нет никакого покоя ни телу, ни душе.
– Вот тут ты совершенно прав, Пьер. Так охота подышать морозным воздухом, глотнуть свежего прохладного ветра. А жратва! Один рис да рыба! Астраханских бы арбузов да дынь с яблоками и грушами из тамошних садов! Как подумаешь, так слюнки текут. А здешние плоды только благоухают, а вкус не тот. Наши куда лучше.
– Я тоже это заметил, Гарданка. Похрустеть бы нашими яблоками, а? А против рыбы я ничего не имею. Мне она нравится. Особенно тунец, который водится в этих краях.
– Вот хорошо, что напомнил. Надо до вахты половить этих самых тунцов. Авось на ужин поймаю парочку. Давай?
– Давай. Куда от тебя денешься с твоими тунцами. Да и мне охота поймать тушку-другую. Доставай лески и крючки. Как ты постоянно их с собой таскаешь?
– А чего? Они мне не мешают. Зато постоянно можно без всяких поисков пустить их в дело.
Гардан размотал цветной хлопчатый платок на голове и вытащил несколько больших крючков на крупную рыбу. Отмотал крепкой бечевы, а Пьер помчался к Ю за наживкой.
Тунцы вдали играли в лучах жаркого солнца. Они иногда выпрыгивали на поверхность, сверкая глянцевыми тушами в снопах брызг. Не прошло и часа, как ребята поймали трех тунцов, каждый не менее двух футов длиной. Они, побившись слегка на жаркой палубе, успокоились. Повар Ю с торжествующей улыбкой поволок их на камбуз. Ужин обещал быть отменным. Ю был великим мастером готовить блюда из рыбы.
Третья неделя подходила к концу, а до Суматры было еще далеко. Судно попало в полосу экваториального штиля и теперь часто стояло недвижно под лучами палящего солнца, влекомое лишь тихим восточным течением. Частые дожди прохлады приносили мало, лишь смывали на короткое время с разгоряченных тел пот, который тут же выступал снова, как только кожа подсыхала.
При такой жаре занятия по фехтованию, борьбе и стрельбе пришлось сильно сократить, что команда восприняла с радостью. Лишь отдельные матросы от нечего делать лениво метали ножи в цель или постреливали из пистолетов. Заключались тайные пари, чтобы сдобрить затишье азартом игры. Пьер неустанно возился с пушкой, что-то мудрил, мастерил. Ему нехотя помогал кто-нибудь, поругивая беззлобно и тихо неугомонного парня.
