– Блин, повторяется наш кисельный отравитель, – вставил Старшой.
– Именно! Я нагостился, решил дальше податься. Качусь в двери – и словно в стену врезаюсь. Пробую выскочить в окно – то же самое. Вот уже третий год у подлого боялина живу.
Иван почесал затылок:
– Ну, ты же умник. Неужели не смог решить эту проблему?
– Само заклинание я разобрал, но оно остроумно защищено от разрушения. Жертва не разобьет. А волшебники к Станиславу не ходят. – Колобок вздохнул. – Единственный доступный способ – вынудить Драндулецкого отпустить меня добровольно. Но боялин не торопится говорить заветные слова. Смеется, мол, кого буду гостям показывать, если такую диковину отпущу?
– Да, попал ты, дружище, – посочувствовал дембель. – Похоже, настоящая лиса не в сказке, а тут. Большой хитрован этот Драндулецкий.
– Вам с братом хуже пришлось. Он к дракону, ты в темнице… А ребята вы неплохие. По-человечески ко мне отнеслись. Брат у тебя добрый, хоть и хмурый. Я потому и решил вам помочь, жаль, опоздал. Но тебя освобожу, может, успеешь на подмогу Егору-то.
– Как же ты меня освободишь? – усмехнулся Старшой.
Хлебец с ручками и ножками мало походил на избавителя от оков. Тем не менее колобок широко открыл ротик, запустил туда ручку и стал вытягивать из утробы что-то железное. Процедура вскоре завершилась, и Иван увидел грубо сработанный ключ.
– Отмыкай браслеты, – хлюпающим голосом сказал каравай, передавая ключ дембелю.
Старший сержант Емельянов видал когда-то фильмы про узников, которым передавали записки и ножовки, запеченные в буханки хлеба, но он не мог даже представить, что когда-нибудь попадет на место заключенного революционера, получившего столь экстравагантную помощь.
А ключик отлично подошел. Наверное, он был универсальным, прямо как железнодорожная «выдра». Иван мысленно восславил все типовые изделия, а потом в считанные секунды освободился.
– Ну, ты молодец, – протянул Старшой. – Дед и баба тоже молодцы. Классного Хлебороба испекли.
Колобок заулыбался:
– Я еще не на такое способен. В огне не горю, в воде не тону. Если разорвут в клочья – собираюсь обратно. Плющат – возвращаю себе форму. Я идеален!
Ивану пришлось оторвать каравая от сладостного процесса самолюбования.
– А как мы отсюда выйдем?
– Открывай дверь, и все.
– Она же заперта.
– С чего ты взял?
– Но охранник всякий раз лязгает засовом… – пробормотал дембель и осторожно толкнул дверь. Она подалась.
Хлебороб хихикнул:
– Это не охранник лязгает, а крюк. Его не накидывают на скобу. Зачем запирать, если сидельцы прикованы?
