– Но дружина-то как же? – отвечал Хвалис соблазнителям. – Дружина на такое дело не пойдет!
– Пойдет! – уверял его Глядовец. – Лютомер – оборотень, и бойники его все – волки, а с волками людям не по дороге! Их вон в прежние времена и к жилью-то не пускали, это теперь они к нам на праздники ходят! А души в них по-старому лесные, волчьи! Надо будет – мы найдем чем дружину убедить. Главное, ты, княжич, от нас не отстань. Ты – сын Вершины, внук Братомера, из рода Ратислава Старого, тебе с оковским князем говорить и дружину в битву вести. А мы поможем, не сомневайся.
Хвалислав все-таки сомневался – уж слишком он, как и любой другой, привык к мысли о неукоснительном послушании старшим и главе рода. Отец, конечно, не одобрил бы этих разговоров. Достоин Лютомер, оборотень и сын Велеса, быть наследником угрянского князя или не достоин – решать это самому Вершине, решать волхвам и вечу, но уж никак не Вышеню с Глядовцем, хоть они и знают лучше всех, сколько в гривне кун, а сколько дирхемов.[14] Но то, что его права признал хоть кто-то из угрян и из Ратиславичей, что родичи готовы оказать ему, сыну робы-хвалиски, хоть какую-то поддержку и именно с ним связывают свое будущее благополучие, – эти мысли ободрили его и укрепили веру в себя. Перед ним открывался заманчивый вольный простор, и Хвалислав плохо спал ночами от возбуждения, от предвкушения удачи и от тревоги. Ведь за все эти блага еще предстояло сражаться – с оборотнем, с бойниками, с вятичами, с хазарами!
– Мы там, на Оке, у князя Святко дочь тебе в жены попросим, вот и будешь ему родичем! – рассуждал Домша. – Он даст, ему ведь друзья теперь надобны. Мы ему дадим невесту, а он нам. Он тебя к сердцу прижмет и сыном любимым назовет. И ничего, что нас два десятка с тобой всего – за нами угрянская земля. А вернемся домой без оборотня, да с невесткой Святомеровной, да еще, даст Перун, со славой и добычей – никто нам не будет страшен.
При мысли о женитьбе Хвалиславу сразу вспоминалась Далянка, но он не возражал. Жена из рода оковских князей и правда поможет ему добиться всего, а Далянку потом можно взять и второй женой. Главное, чтобы этой весной она не досталась никому другому. Вплотную приблизилась Купала, тот священный день, когда парни находят жен, а девушки – мужей, и мысль о том, что Далянка там, на Угре, будет ходить в купальских хороводах с какими-то другими парнями, без него, жестоко его мучила и не давала заснуть ночью. Ради нее он был готов подружиться с кем-нибудь и похуже Святомера оковского!
