Доброслав опустил голову, зажмурился и даже сжал зубы, пытаясь справиться со стыдом и досадой. Помощь нужна вятичам как воздух, а он проездил почти напрасно!
– Умер князь Велебор, – глухо произнес он. – Наследовала ему дочь, Избрана.
– Избрана! – вскрикнула Семислава. – Она!
– Она! – Доброслав в досаде кивнул. – И разговаривать со мной не хотела, мало что на двери не указала.
– Да, от Избраны нам дружбы не дождаться! – согласилась Семислава, хорошо помнившая юную вдову. – Она что, замуж не вышла?
– Нет.
– Тогда… Добровзора бы к ней послать… – в задумчивости пробормотала Семислава. – Он у нас парень румяный да ловкий… А ты, сокол мой… – Она окинула пасынка взглядом, в котором явно читалось сожаление: и красив ты, и удал, да шея не гнется, притворяться не умеешь. – Ну, что же теперь! Теперь поздно, теперь нам каждое копье на Дону требуется, не до разъездов. А девушек зачем везешь? – Семислава вспомнила о дочерях Вершины. – Или с угрянами сговорился, невест нам дали?
– Не дали, я сам взял. А теперь и приданое возьмем – полками вооруженными.
– Как бы не оказаться тебе тем каганом обрским,[13] которому дань заплатили копьем в сердце! – напомнила Лютава.
– А ты что такая сердитая? – Семислава улыбнулась ей. – Ведь твоя мать была оковской крови, у нас в святилищах и сейчас ее родня живет.
– Хорошо же вы с родней обращаетесь!
– А если такая родня, что родства не помнит, как же с ней обращаться! – огрызнулся Доброслав. – Еще скажи спасибо, держу вас за сестер, а то ведь…
– Будет тебе, сокол мой! – Семислава прикоснулась к его руке, и он сразу утих. – К батюшке поедем, он и решит, как быть. Покорми людей, да и двинемся дальше, чтобы завтра к вечеру в Воротынце быть.
Наскоро похлебав заодно со всеми рыбно-утиной-грибной похлебки, заев ее горсточкой земляники, торопливо набранной тут же на полянке, Лютава и Молинка вскоре снова оказались в ладьях. С мечтой о спокойном ночном отдыхе пришлось проститься.
Плыли всю ночь. Наутро остановились, снова сварили уху, поели, наскоро передохнули и опять взялись за весла.
Под вечер две ладьи наконец приблизились к Воротынцу. Как рассказала Семислава, он тоже был основан на месте древнего голядского городища, давно покинутого прежними обитателями. Недавно, при князе Святко, древние валы обновили и насыпали повыше, и город получил имя Воротынец – в знак того, что является крепко запертыми воротами земли вятичей. Именно на Зушу, через Сосну или другие притоки, лежал путь с Верхнего Дона. Здесь жил постоянно порубежный воевода Дедогость – младший брат Святко, а при нем содержалась небольшая, но хорошо обученная дружина. Против хазар воевода Дедога с двумя десятками кметей не много навоевал бы, но в его задачу входило своевременно, в случае получения с Дона тревожных вестей, послать весть светлому князю и поднимать ополчение окрестных волостей.
