К тому времени, когда вода в реке полностью пришла в норму, жизнь на стоянке, можно сказать, наладилась. Семен соорудил не один, а два шалаша – спать под одной крышей с туземцем не хотелось совершенно, и он избавил себя от этой необходимости при первой же возможности. А дальше все пошло по знакомому кругу: костер – пища – сон. Ну, прибавилась возня с «телом», доставляющая массу положительных эмоций. Отощавший и замотанный бытом Семен ехидничал на тему того, что скоро туземец станет упитанным и гладким, а от него останется ходячий скелет. День ото дня у него зрело убеждение, что порочный круг пора разрывать – надо как-то радикально решить проблему еды и одежды. Речная рыба годится как хорошая добавка к пище, но постоянно питаться ею для взрослого мужчины немыслимо, тем более что приходится делиться с «телом». Кроме того, сколько ни закаляйся, а находиться в рабской зависимости от погоды просто унизительно. Когда пасмурно, когда дождь и ветер, жизнь превращается в сплошной подвиг – костер в шалаше из веток не разжечь, а есть все равно нужно, значит, надо весь день провести на улице практически в голом виде. Да и в шалаше только две маленьких радости – сверху не капает, и ветра нет. Нечем даже укрыться, если не считать сплетенного из лапника «одеяла», эффект от которого скорее психологический, чем термический.
Вот в один из таких безнадежно промозглых дней Семен и принял решение. Окончательное. Потому что еще пара недель такой жизни, и он морально деградирует настолько, что окажется уже ни на что не способным. Потому что ботинки доживают последние дни, и, когда они умрут, для него начнется такое… что об этом лучше не думать. И наконец, какой бы ни был здесь странный климат, но «холодный сезон» наступить должен – может быть, он уже начался и к вечеру пойдет снег? А если все-таки не пойдет, то он, Семен, сделает две вещи: постарается добыть некоторый излишек еды (нет, не запас, а именно излишек) и изготовит копье – простое, длинное, без наконечника. Потом он наестся до отвала (или уж как получится) и пойдет в степь НА ОХОТУ. Потому что больше так жить нельзя. А туземец пусть лежит здесь – в конце концов, раньше не помер, не помрет и теперь.
* * *
Стадо медленно приближалось. Олени старались держаться примерно на равном расстоянии от зарослей справа и слева. Семен понял, что устраивать там засаду дело бесполезное: ему нужно оказаться метрах в пятнадцати – не больше, а леса они боятся. «Что мне остается? Плюнуть и поискать водопой? А где его искать? С водой тут, кажется, проблемы нет, и вряд ли зверье ходит пить в какое-то одно место. Может, попробовать мои новые, ментальные, так сказать, способности? Как тогда – с зайцем. Вдруг получится? Все равно другого выхода нет…»
