Он сильно замерз и почти отчаялся, когда наконец высмотрел в сумерках что-то подходящее – маленький изолированный пляж под невысоким обрывом, заваленный корягами и палками. Выгребаться пришлось активно, и ему чуть не свело судорогой ногу. На берег Семен выбирался на четвереньках и несколько раз натыкался в илистом дне на что-то твердое и острое. Впрочем, порезов на ладонях он не обнаружил и, даже не раздевшись, начал собирать растопку.
Хорошая вещь – газовая зажигалка, только колесико надо крутить сухими пальцами. Но с этим он справился…
К тому времени, когда окончательно стемнело, картина получилась довольно романтическая: ночь, река, у самой воды под обрывом пылает костер из плавника. Над обрывом темнеет таинственный лес. В реке по временам плещется крупная рыба, из леса доносятся весьма загадочные взвизги, стоны и уханье. У костра сушит одежду совершенно голый мужчина средних лет. Время от времени он матерно ругается вслух для поднятия собственного тонуса.
Вообще-то Семен мог быть доволен собой: во-первых, у него хватило ума не идти на ночь глядя куда-то пешком, а плыть по реке. Во-вторых, он поплыл в одежде – был бы голым, успел бы, наверное, загнуться от переохлаждения. И наконец, в-третьих: в этой ситуации вряд ли можно было найти более безопасное место для ночлега. Честно говоря, Семен питал сильные сомнения по поводу общепринятого мнения, будто дикие животные боятся огня. Был у него в жизни случай, когда молодой медведь – пестун – минут пять стоял в трех метрах и с любопытством рассматривал дымный факел в руке человека. Семен дождался, пока догорит фальшфейер, и с болью в сердце (патронов было жалко до слез!) стал всаживать пулю за пулей под ноги зверю и в стволы ближайших деревьев. Две последних пули в обойме он решил влепить ему в башку, раз он такой тупой. Но медведь не стал дожидаться – повернулся и ушел, без всяких, впрочем, признаков испуга. Так что не надо нам рассказывать… Успокаивало другое: а что он мог еще предпринять для собственной безопасности? На дереве ночевать? На ветках? Вот уж спасибо… Он и дежурить-то у костра не будет: отогреется, просушится, сдвинет костер в сторону и ляжет спать на теплые камни. И будь что будет! Вот только…
«Ну да, конечно: голова не знает, как жить дальше и, главное, зачем, а желудок…» Семен вдруг осознал, что по-человечески, от пуза, он не ел уже несколько суток: только перекусывал и закусывал. И вот теперь, как только перестали стучать зубы, вдруг захотелось. По-настоящему, прямо, можно сказать, по-звериному.
