Странно, но я почувствовал некоторое облегчение. Я знал теперь, что представляет собой враг. Осталось выяснить, как попасть в Город.
Часы (наручные, а не те) показывали начало одиннадцатого. Самое время прогуляться, хоть погода и не совсем подходящая. С такими мыслями я быстрым шагом направился в сторону Черёмушек, миновав памятники героям-лётчикам и погибшим в Афгане. Началась рябиновая аллейка, в конце которой, правее метров на десять золотился купол маленькой церкви. Потом потянулись серые параллелепипеды пятиэтажек. Я дошагал до перекрёстка, свернул налево, углубляясь в микрорайон «Металлургов». Здесь находился единственный на весь город автомобильный мост через железнодорожное полотно, и один из трёх мостов, связывающих воедино обе части Староукраинска. А возле самого моста располагался уже не функционирующий в описываемое время техникум. П-образное трёхэтажное здание, облицованное потемневшей от времени и непогоды плиткой, разросшиеся в живописном беспорядке плакучие ивы и липы. Даже в солнечный день здесь царят зелёные сумерки, а сейчас – особенно.
Техникум грустно смотрел на мир глазами грязных, а кое-где и разбитых окон. Центральный вход блокировал большой и достаточно ржавый навесной замок, но дверь в подсобку, притулившуюся в углу, образованном основным крылом техникума и бывшей его же библиотекой, оказалась наполовину открытой. Это не было предчувствием или неслышным для других «зовом», кои очень любят описывать в своих романах писатели, нагнетая обстановку. Просто, увидев полуоткрытую дверь, я как-то сразу понял – вот он путь в Город.
Рискуя спровоцировать читателей на весьма заслуженные упрёки в затягивании сюжета, я всё же попрошу ещё минутку их внимания.
Когда-то мне снился сон, в котором я действительно нашёл дверь в другой мир. Я не помню подробностей, запомнилось лишь «замирательное» чувство причастности к Тайне. То же я ощутил и сейчас, стоя на холоде и разглядывая вход в подсобку. Конечно, рассудок убеждал меня, что я ничего не найду там, кроме мусора, но вопреки ему, я двинулся к двери.
Увы, похоже на этот раз рассудок оказался прав – в подсобке было тихо, пусто и холодно. Никаких дверей, лишь полдюжины широких тёмных досок, поставленных почти вертикально у дальней стены да брошенный моток проволоки на полу. Я честно осмотрел подсобку, насколько позволял сероватый свет дня. Ни-че-го. Рассудок обрадовано завёл песню о том, что головой надо думать, что всё это тебе приснилось (померещилось, придумалось, Крапивина с Булычёвым перечитался – нужно подчеркнуть), что пора половина отпуска уже прошла, а ты ещё ничего полезного не сделал. Эту песню я слушал с обидой. Самой настоящей, такой, когда глаза начинает щипать от незаслуженных упрёков. Это что же значит – ничего не было? Ни танца лунных бабочек, ни костра, ни жутковатой тайны в старом парке? Алисы тоже не было?
