Я подошёл к окну, поднял жалюзи, чтобы в комнате стало светлее, и повернулся к Фостеру:
— Я объясню им, что вы опасались преследования этих человечков…
Я смолк и вытаращил глаза на Фостера. На какое-то мгновение мне пришла в голову дикая мысль, что я ошибся: ввалился не в ту дверь. Я уже хорошо знал лицо Фостера, и в комнате было достаточно светло, чтобы отчётливо разглядеть, что человеку, к которому я обращался, — не более двадцати лет от роду.
Я подошёл поближе, не сводя глаз с его лица. У него были те же холодные голубые лаза, но морщины вокруг них исчезли. Чёрные волосы сделались гуще и, насколько я помнил, стали больше прикрывать его лоб. Кожа стала гладкой.
Выдохнув “Mamma mia”, я плюхнулся на кровать.
— Que es la dificultad?[1] — спросил Фостер.
— Заткнитесь, — простонал я. — Я уже и в одном языке путаюсь.
Я попытался обмозговать ситуацию, но никак не мог уловить, с чего начать. Всего несколько минут назад я держал фортуну за хвост, но она развернулась и цапнула меня. Мой лоб покрылся холодной испариной, когда я вспомнил, как близок был к тому, чтобы угнать машину Фостера. Сейчас, наверное, за ней охотится каждый полицейский штата. И если бы меня обнаружили в ней за рулём, то присяжным заседателям и десяти минут бы не понадобилось, чтобы признать меня виновным.
И тут мне в голову внезапно пришла ещё одна мысль, из тех, от которых внутри все цепенеет, зубы стискиваются, а сердце начинает бешено колотиться: здешним захолустным полицейским понадобится не много времени, чтобы найти у входа в гостиницу машину, которую они ищут. Они придут сюда. Я заявлю, что она принадлежит Фостеру. А они посмотрят на него и скажут: “Чушь! Парню, которого мы ищем, пятьдесят лет. Куда ты дел тело?”
Я вскочил и стал кружить по комнате. Фостер уже говорил мне, что не оставит ничего, что могло бы подтвердить его связь с домом в Мейпорте. Его соседи достаточно хорошо знали его в лицо, чтобы, по меньшей мере, подтвердить, что он был пожилым человеком. Мне пришлось бы из кожи лезть вон, уверяя, что этот двадцатилетний сопляк и есть Фостер, но мне всё равно никто бы не поверил. Я ничем не могу подтвердить свой рассказ. Полиция посчитает, что Фостер мёртв и что убил его я. И тот, кто верит, что для доказательства убийства нужен труп, пусть перечитает Перри Мейсона.
Я посмотрел в окно и тут же отпрянул, не переставая наблюдать. Около машины Фостера стояли два полицейских. Один из них обошёл её сзади, вынул блокнот и записал номер. Затем сказал что-то другому через плечо и пошёл на ту сторону улицы. Второй полицейский встал рядом с машиной, широко расставив ноги, и упёрся взглядом в дверь гостиницы.
